Diaspora Newspaper – it's everything about US
22 июня 2014
страницы истории
СЫН ТРЁХ НАРОДОВ
Окончание. Начало в 8-м номере за 20 апреля. Со дня разгрома Гитлера семья Людвига перестала скрывать еврейское происхождение Гюнтера. С глаз многих немцев очень медленно сползала пелена ненависти к евреям. Гюнтер иногда слышал за спиной «Юде», но воспринимал это спокойно. Людвиг объяснил ему, что наилучший способ протеста - это проявление своих способностей быть на две головы выше других. И Гюнтер был на две головы выше. Он хотел, как и отец, быть химиком, очень любил этот предмет и в 1952 году, на год досрочно закончив школу, поступил на отделение химии Мюнхенского университета. Гюнтер пошутил с родителями, что он, кажется, первый еврей-студент университета в Германии за последние двадцать лет. Это было правдой. У поступающего еврея не было трудностей при поступлении. Его заметные успехи в учёбе и спорте, о которых давно знали в университете, говорили сами за себя. Гюнтер был всегда очень занят и, к досаде родителей, мало спал. Чередуя тренировки и соревнования по стрельбе с занятиями лыжными гонками в самое напряжённое время зимней учёбы, он находил время для Марты, с которой дружил ещё со школы. Родители Марты вначале не одобряли её дружбы с евреем. Где пропадал её отец в течение двух последних лет войны, никто не знал, кто-то говорил - в Италии, работая в издании по выпуску гитлеровских пропагандистских плакатов. Может быть... Но времена были другие, и родители Марты благоразумно примирились с происхождением Гюнтера и даже принимали его у себя дома. Марта училась в консерватории, не мечтая стать знаменитой, неплохо играла на рояли, а пела только на семейных и дружеских вечерах. Приезжала в качестве болельщицы на все соревнования Гюнтера. Студенческие подруги
завидовали популярности её друга. Поженились они рано, а медовый месяц провели на соревнованиях по биатлону во Франции. Заметно уставший Гюнтер, на этот раз выступил ниже своих возможностей, подвела стрельба. Наверное, это была единственная заминка в его спортивной карьере. Марта не пыталась успокаивать его, она знала упорство своего мужа. Его успехи ещё впереди. Даже её мать однажды сказала о зяте: «Если все евреи такие, как Гюнтер, то почему мы с ними воевали? Надо признать, что Гитлер был идиот». Шёл 1957 год. Холодная война становилась как будто менее ожесточённой. Осенью пришло письмо от Ольги и Оксанки на адрес родителей. На этот раз Ольга была довольно открытой, описывала подробности своей нелёгкой жизни с мужем-инвалидом и непутёвой Оксаной. Прочесть письмо на украинском языке было нелегко, помог преподаватель русского языка университета, сам русский по национальности. Целую неделю Гюнтер и Марта собирали огромную посылку, пытаясь угадать размеры одежды и вкусы адресатов. С тех пор посылки стали частью их жизни, а письма с благодарностями - праздником. В 1960 году Гюнтер, после серии убедительных побед, личных и командных, был включён в состав олимпийцев ФРГ, где в биатлоне оказался лучшим в команде, но команда выиграла лишь «серебро». В следующем году, к счастью и радости супругов, должен был состояться чемпионат мира и Европы в Ленинграде. На тренировочных сборах они были вместе, и Марта, немного ревнуя, наблюдала, с каким вдохновением Гюнтер тренировался, ожидая предстоящей встречи с Ольгой и Оксанкой, которых он называл матерью и сестрой. И встреча произошла! Это было в марте 1961 года в небольшом фойе только что отстроенной специально для чемпионата мира и Европы гостинице, названной «Молодёжной». Здесь
поместили команды ФРГ, Норвегии, Великобритании. Было холодное утро ленинградского пригорода и день, свободный от тренировок. Гюнтер и Марта, не присаживаясь, прохаживались по помещению, время от времени поворачивая голову в сторону входных дверей. Наконец, сквозь стекло они увидели подкативший автобус и выходящих через переднюю дверь двух женщин, а с ними... Кто- то ещё был с ними, но Гюнтер их не видел. Два швейцара отворили двери. Ольга бежала к Гюнтеру, раскинув руки, она видела только его, а он, оторвав её от пола, крепко прижал к себе и... плакал. Все плакали. Ольга, не переставая, повторяла: «Дитинко, дитинко...» С этого дня она никогда не называла его иначе. Гюнтер пытался объяснить мужчине и девушке - «переводчикам», что их услуги не нужны, что он, хоть и не в совершенстве, владеет русским языком. Не помогло. Конечно, «переводчики» должны были присутствовать. Оксанка, хоть и взрослая и далеко не застенчивая девушка, явно не знала, как себя вести с братом-иностранцем да ещё из капиталистической страны. А потом они все прошли в ресторан обедать. С ними, конечно, пошли и «переводчики», но они не испортили настроение радости и восторга воссоединившейся семьи. Женщины получили билеты на все события чемпионата, который должен был начаться через два дня. В последний день перед началом соревнований Гюнтер, который никогда не болел, вдруг почувствовал себя неважно. Заменить его было некем. Врач команды заставил его принять быстродействующие лекарства и, кажется, помогло. Чемпионат проходил, как писали советские газеты, «в упорной борьбе». Победила команда СССР, вторыми были норвежцы и только на третьем месте - команда Гюнтера. А уже на следующий день, опять в слезах, Гюнтер и Марта прощались с вновь обретённой семьёй. Они
даже не планировали следующую встречу. Кто знает? «Переводчики» ни на минуту не спускали с них глаз. По возвращении домой Марта, смущаясь, объявила о своей беременности. Гюнтер прыгал от восторга. Подумать, он будет отцом! Узнав, прыгал и постаревший хромой Людвиг, а потом и вся семья. Всё было бы хорошо в нелёгкой, но полной радостных событий жизни Гюнтера, если бы не тоска по уничтоженной фашистами еврейской семье. Теперь уже в поисках участвовала и Ольга. В 1970 году к местам массовых могил уничтоженных в Ровенской области евреев приехал и Гюнтер. Они проехали с Ольгой все места, где она уже бывала, но её мудрость простой крестьянки говорила, что нужно присутствие Гюнтера. Не может быть, что, объезжая вновь все те же места, где он когда-то бывал ребёнком, Гюнтер ничего не вспомнит. И она не ошиблась. Гюнтер уверял её и какого-то сотрудника партийных органов, сопровождающего их, что он почти наверняка узнает место временного лагеря, из которого он каким-то образом выбрался и был подобран Людвигом. Он вспомнил имя своей мамы, которую звали Голда и которая работала в школе. Сужая поиски, они нашли школу в Клевани и старушку Клавдию Григорьевну, которая когда-то работала в школе с Голдой Яковлевной Альпер, учительницей начальных классов. Клавдия Григорьевна рассказала им о всём ужасе уничтожения евреев, а потом вспомнила, что у Голды был брат, он был на фронте, после войны приезжал, чтобы тоже что-то узнать о погибших родных, жил не то в Москве, не то в Киеве. Больше ничего... Это был родной дядя, но Гюнтер его не помнил. Вместе с Ольгой пытался найти других, которые, возможно, его знали, но тоже неудачно. Время отпуска подходило к концу. А Ольга, активно продолжая поиски информации о судьбе Альперов, всё больше втягивалась в благородное дело увековечивания памяти евреев, погибших от рук фашистов. Она стала заместителем председателя комитета по проведению траурных мероприятий в городке Сосонки, где в 1991 году, к пятидесятилетию зверского уничтожения более двухсот тысяч евреев города Ровно и окрестностей была проведена траурная церемония памяти погибших от рук фашистов местных и пришельцев. Об этих событиях рассказывает старенькая Наталия Балацкая: «Утро 6-го ноября 1941 года было хмурым и холодным. Дул порывистый ветер, падал мокрый снег. На центральную площадь по приказу оккупационных властей сходились люди. Заметно было, что среди них
По вопросам ПОДПИСКИ И размещения рекламы обращайтесь по телефону: (916) 487.9701
много старых и калек. Этих вели под руки. Плакали дети. Матери несли грудных на руках, те, что постарше, держались за подолы. Пациентов привезли из больниц на колясках. Среди них была молодая мать, которая в последнюю ночь родила ребёнка. Площадь была плотно окружена украинскими полицаями, жандармами, работниками СД и гестапо, литовскими фашистами. Было приказано двигаться по центральной улице. Вещи приказали оставить на площади. Человеческий поток двинулся к Сосонкам. Среди идущих я видела хирурга Когана. Видимо, его взяли прямо из операционной, он был в белом халате, как жил, так и умер врачом. Я видела также врачей Натанзона, Песле, Орловского... Когда обречённые прибыли к Сосонкам, там уже были вырыты огромные и глубокие траншеи, дежурили пулемётчики. Всех заставили раздеться. Профессиональные убийцы косили людей. Далеко были слышны крики, пулемётные очереди, разрывы гранат...» На траурных церемониях присутствовал Гюнтер, во второй раз приехавший в эти скорбные места. А собранная неутомимой Ольгой информация позволила узнать, что Мойше Альпер был служащим Заготживсырьё. Его отца, дедушку Гюнтера, звали Шломо. Шломо был участником Гражданской войны. Маленькую сестрёнку Гюнтера звали Ривеле. Они все погибли, видимо, от голода за колючей проволокой возле того места, где был найден Гюнтер. До сегодняшнего дня неизвестно, как Гюнтер оказался за пределами «сборного пункта». Людвиг неожиданно умер в 1999 году, но не от фронтовых ран, а от сердечного приступа. Умер глубоко порядочный человек, который всегда считал себя оптимистом. Его смерть стала предметом большой скорби и печали для его многочисленной семьи. Кроме памятника от семьи, Гюнтер установил свой собственный с простыми словами: «Здесь похоронен Человек и Отец». Ольга, активистка организаций, деятельность которых направлена на сохранение памяти жертв Катастрофы, несмотря на преклонный возраст, иногда посещает в Германии семью сына, которого всё ещё называет «дытына» и который сам уже пожилой человек. Ольге присвоено звание “Праведник мира”. Так и живёт в Мюнхене достойный и заслуженный человек, Самуил Альпер, Петро Передун, Гюнтер Тюрнер - один и тот же учёный, тренер, сын, отец, дедушка, спасённый мужеством и честью своего немецкого отца и украинской матери. Живёт там сын трёх народов. Пусть хранит его Бог... Алан Слепой aslepoy@comcast.net (650) 593-9208
19