Diaspora Newspaper – it's everything about US
24 февраля 2013
Записки публициста
Дневник неформального священника Мы публикуем отрывки из дневника проповедника и публициста Ивана Лещука (г. Сакраменто, Калифорния). Свои отклики и пожелания можете направлять ему по e-mail: livan@usa.com
Иван Лещук livan@usa.com
Продолжение. Начало во 2-м номере.
Часть III
Духовные авторитеты и отступники
По трилогии Дмитрия Мережковского «Христос и Антихрист» «Если больному после разговора с врачом не становится легче, то это не врач...» Владимир Бехтерев «И дам вам пастырей по сердцу Моему, которые будут пасти вас со знанием и благоразумием...» Иеремия 3:15 «Юлиану не спалось... «Няня, мне страшно; не уноси огня!» (Дмит рий Мереж ковск ий, «Христос и Антихрист: Юлиан Отступник»). Однажды, после очередной воскресной исповеди, священник почему-то вспомнил о Юлиане Отступнике. Как и почему племянник Константина Великого восстал против христианства? Ведь его воспитание было поручено не комунибудь, а самому епископу Евсевию; пастырь же добрый «полагает жизнь свою за овец» своих (Ин.10:11). Более того, сам император Констанций оказывал опеку круглому сироте: из царского рода был Юлиан. Но
так случилось, что епископ относился к своему делу небрежно, он почти не уделял времени мальчику. Но ведь и природа не терпит пустоты. Настоящим авторитетом и духовным отцом для Юлиана стал Мардоний, евнух варварского происхождения, страстный поклонник языческой культуры и... «добрейший старик». В отличие от равнодушного епископа, учитель Мардоний пленил сердце мальчика и прилежно воспитывал его в языческом ду хе. «Добрейший старик» сумел увлечь Юлиана греческой философией, искусством и литературой... «Зачем ты ходишь в церковь?» – спросил ее однажды Юлиан. – «Не знаю. Там хорошо. Ты видел Доброго Пастыря?» (Дмитрий Мережковский, «Христос и Антихрист: Юлиан Отступник»). Времена были смутные, и подросшего Юлиана насильно изолировали в одном из замков империи. Люди власти заставляли его посещать храм и выполнять традиционные обряды, которых он не понимал. Люди власти манипулировали сознанием подростка и уничтожали его как личность, а такие раны долго не заживают. Кроме прочего, чем сильнее прессинг любых авторитетов, тем более бурные и болезненные формы принимает подростковый протест. Зерна же язычества, тщательно посеянные в детском сердце будущего императора, постепенно давали о себе знать. Скрытый духовный бунт Юлиана усиливался еще и тем, что мальчик ненавидел своего деспотичного дедушку - императора Констанция. Соответственно, и «веру его» он не принимал всерьез. Настоящим авторитетом и героем для бы-
стро взрослеющего мальчика стал у читель Мардоний, либерал-язычник и... «добрейший старик». При д воре и м ператорадедушки Юлиан сталкивался с распрями и интригами «христианского» общества. Возможно, и из-за этого, в его сознании все благородно-высокое ассоциировалось с античной культурой, а христианство невольно связывалось с представлением о мертвом формализме и лицемерии, грубом принуждении и нравственной испорченности, которая царила тогда среди высшего духовенства и придворной знати. О своих учителях-христианах сам Юлиан говорил, что они «скорее похожи были на тюремщиков, чем на наставников». Ведь «злые не могут чувствовать восторга; только мудрый делается лирой, которая вся дрожит и звучит под рукой Бога» (Дмитрий Мережковский). Дети всегда и с невысказанной сердечной тоской, ожидают от своих отцов большей сердечности и понимания, в том числе и от духовных отцов. А униженные и оскорбленные дети, дети с «подрезанными крыльями», мечтают лишь об одном - поскорее и подальше улететь от «родного гнезда» и от «родной» опеки. Так думал молодой священник, размышляя о Юлиане Отступнике. Окунаясь в историю древней церкви, неформальный пастырь тревожился и о своем приходе. Почему молодые люди пренебрегают моей церковью? Почему подростки так небрежно ведут себя в храме и святынь Господних не уважают? Кто-то сказал, что несчастна та страна, которая нуждается в героях. Но ведь не менее несчастна и та
церковь, в которой не на кого равняться! Да, это правда, что либеральная культура развращает наших детей, что социальные сети все больше и больше отбирают у них невинное детство. Правда и то, что «сын не понесет вины отца и отец не понесет вины сына» (Иез.18:20), каждый отчитается перед Богом за свои грехи. Но правда и другое: «Горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф.18:7). И не по вине ли отцов дети несут наказание до третьего и четвертого рода? (Исх.20:5). Способны ли мы, отцы и священники, развеять духовноинтеллектуальные сомнения молодежи и увлечь их нашими семейными и церковными героями? Может ли церковь наша утолить духовную жажду детей и подростков? Или дети и молодежь «мешают» нам исполняться Святым Духом? Может ли церковь наша честно и понятно ответить на сокровенные и волнующие вопросы детей? Сражаемся ли мы за умы и души наших сыновей и дочерей? Не пасем ли мы, церковные старожилы, самих себя? И не оттого ли блуждают овцы наши, соблазнённые «по всем перекресткам», слабые и больные, угнанные врагом? (Иез.34:2-6). «Я Сам отыщу овец моих... Потерявшуюся отыщу, и угнанную возвращу, и пораненую перевяжу, и больную укреплю» (Иез.34:11-16). Ведь не все же овцы наши - буйные, конечно же, не все. При мысли об этом священнику представлялось, что он уже вместе с древним пророком, с молитвой на устах и неутолимой ревностью в сердце отправляется на поиск овец своих заблудших. И находит он их несчастных, и трепетно берет на руки ягнят своих, и бережно прижимает к сердцу. «Порадуйтесь со мною: я нашел мою пропавшую овцу» (Лк.15:4-7). И несет ее пастырь через скалистые горы и заросли, и направляется к долинам с сочной и зеленой травой, к прохладным и чистым рекам... Все чаще и чаще оставлял священник стены церкви своей помпезной, все чаще и чаще спешил он на поиски овец своих заблудших. «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Луки 5:31) - часто повторял он народу церковному и поспешно отправлялся в путь неизвестный... «Юлиан! Юлиан! Да где же он? В церковь пора. Евтропий зовет тебя в церковь!» Мальчик вздрогнул... потом поправил волосы, одежду; и когда он выходил из пещеры, лицо его приняло снова непроницаемое, недетское выражение глубокого лицемерия, словно жизнь от него отлетела. Держа Юлиана за руку своей холодной костлявой рукой, Евтропий
По вопросам ПОДПИСКИ И размещения рекламы обращайтесь по телефону: (916) 487.9701
повел его в церковь» (Дмитрий Мережковский, «Христос и Антихрист: Юлиан Отступник»). Одним из духовных учителей Юлиана был монах-пресвитер по имени Евтропий. Он «носил черную рясу, заплатанную, со многими пятнами, уверяя, что носит плохую одежду из смирения; на самом деле он был скряга... Монах подозревал в своем питомце «тайную строптивость ума», которая, по мнению учителя, грозила Юлиану вечною погибелью, ежели он не исправится. Объяснял ли он Новый Завет или арианский догмат, или пророческое знаменье – все сводилось к этой цели, к этому «корню святого послушания и сыновней покорности». Юлиан делал вид, что внимательно слушает Евтропия. На самом деле думал он о другом – о своем любимом учителе Мардонии; вспоминал его мудрые беседы. Как они были непохожи на уроки монаха! Юлиан научился лицемерить с детства с недетским совершенством. Обманывал с наслаждением, в особенности Евтропия. Иногда притворялся, хитрил и лицемерил без нужды, по привычке, с чувством злобной и мстительной радости; обманывал всех, кроме Мардония» (Дмитрий Мережковский, «Христос и Антихрист: Юлиан Отступник»). В «добрейшем старике» Мардонии мальчик обрел и друга, и наставника, и отца, и мать. У церковных лидеров того времени было не меньше шансов завоевать сердце мальчика, но они пропустили время, они не явили света. «Юлиану казалось, что никто уже не знает и не видит Доброго Пастыря... Образ Доброго Пастыря уходил в неизмеримую даль» (Дмитрий Мережковский, «Христос и Антихрист: Юлиан Отступник»). Нерасположение к церкви в душе Юлиана - возрастало смертельно, он соблазнился навечно. И никто даже не подозревал, какие волны сомнения и бури протеста захлестывали сердце юноши. Только в целях личной безопасности, из-за страха наказания и смерти возмужавший Юлиан все еще носил личину христианина; в душе же он уже полностью симпатизировал и даже поклонялся языческой культуре. В 355 году ему присвоили звание кесаря. Взращиванию императора-язычника невольно способствовали его опекуны и «христианская» система Римской империи. Так думал неформальный пастырь, размышляя о современных отступниках церкви. Такие мысли посещали его сознание, когда он наблюдал равнодушнопренебрежительное отношение подростков к церковным богослужениям и священникам. Мы пропускаем время и мы теряем души.
23