Гавриїл Костельник: поезия и проза

Page 1

Гавриїл Костельник: поезия и проза

ПОЕЗИЯ И ПРОЗА Поезия 1922 СТАНЬЦЕ, СТАНЬЦЕ, БРАЦА МОЙО! (Моїм братом мойо посланиє зос давней нашей оцовщини) Родза поля, рошню зарна – Нашо поля, нашо зарна! Привязала нас ґу себе Тота наша жем богата, Ровна, чарна! Вона то нам шицко дава, И ми шицко єй даваме, Цо лєм маме: Труд и дзеку, шерцо, душу, Себе, дзеци, живот – шицко, Цо лєм маме. Нашо поля, нашо зарна – Браца мойо, мили браца! Най вам Бог их благослови, Най вам щедро плаца! Алє чи то шицко тото, Цо нас, людзох, людзми твори? Чи то жиц нам лєм о хлєбе? Чи нє иньшак Бог гутори? И по польох и по лєсох Жвири жию: єдза, пию. А нє шею, и нє коша, И нє преду и нє шию – Алє зато шмати ноша! Жию, як уж жвири жию: Шпя, ставаю, пию, єдза... Алє цо су? То нє знаю, И другим то нє поведза! Як ше родза, так и гиню – – През язика и през мена, През памеци, през спомена! Станьце, станьце, браца мойо! З жеми ви ше подзвигнїце –


Гавриїл Костельник: поезия и проза Хто сце? Цо сце? Дзе ваш язик? Яке мено ви ношице? През язика и през мена И през шерца и през души Чи то так нам жиц? Нє жиц – алє гнїц През памеци, през спомена! Станьце, браца, най у каждим Шерцо ше вам руши! Нацо красна хижа, кед є Пуста – кед нєт у нєй ґазди? Розвалї ше и розпаднє – Диждж и витор ю вивраци! Нацо народ, цо през шерца, Цо през мена, през язика, Цо през кнїжки, през науки? Ша то и вон так препаднє, Як през ґазди хижа знїка! Бо моцнєйши чловечески Язик, якцо руки! Гей Руснаци, браца мойо! Двасто роки сце чекали На шлєбоду! Слава Богу, Же сце ше єй дочекали! Свойо мено, свойо школи, Язик свой и кнїжки свойо – Яке добро! Уж одтераз Нашо дзеци – нашо буду! А нє цудзи! Па и оцох нє забуду! Яке добро, браца мойо! Алє най ше кажди збудзи! * Родза поля, рошню зарна – Нашо польо, нашо зарно! – Д з е ж е т о т и м и л и о н и, Цо зос жеми їх збераме? Чи да нам препадню марно? Зос жеми їх вибераме – Чи их заш лєм чарней жеми Назад врациц маме?

Хторе древко нє заквита, Тото ше вицина –


Гавриїл Костельник: поезия и проза Народ тот препаднє, цо ше Ґу нєбу нє спина! Гей Руснаци, браца мойо! Дзеже тоти милиони, Цо нам за нїх живот купиц – Живот души, живот мену, Живот слави и спомену? Досц би було, кед би єден Зос вас повед: “Ту су вони! Полак моєй жеми давам Нач? – На живот нашей души! На славу руского мена! Знам, цо робим! Знам и видзим, Бо ми душа пребудзена!...” Мог буц Закхей з Єрихону? А у нас да нєт Закхейох? Попать, Боже, на наш народ, У богатим дай народзе Народних даровательох! Наших руских зроб Закхейох! Буду нашо кнїжки – злати, А ми – о двойнє богати: Нашо дзеци – нашо буду, Своїх оцох нє забуду!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

БАЧКО, МОЯ БАЧКО! Бачко, моя Бачко! У тим швеце ширим Я за тобу тужим, Нїґда ше нє змирим. Волїм твойо писнї, Цо їх чуц вечаром, Якцо тоти писнї, Цо їх граю царом! Волїм твойо поля Зос житом зашати, Як шицкого швета Камени палати. Ти ми шерцо дала, Па лєм тебе воно Люби и розуми, Як лєм шерцо годно. А у ширим швеце Як през шерца жиєм – Я ту на роботи, А о тебе шнїєм!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ПОЗДРАВ МАЦЕРИ Нє плачце, мамо моя! Нє плачце, нє жалуйце, Же я єм чарни хлєбик, И других нє турбуйце! Ах, чарни хлєб мой, чарни – Та ище нєт и того! А у вас полно хлєба Як шнїг, як шнїг билого! Та гварел Бог: же чловек Нє жиє лєм о хлєбе, Же боже слово вельке На жеми, як и в нєбе! У швеце я далєким, У превраценим швеце, Цо забул божу правду, И сам ше тре на шмеце. А я ше, мамо моя, За божу правду биєм – Я глєдам божи слова, И о тих словох жиєм!


Гавриїл Костельник: поезия и проза ПИСНЯ БАЧВАНЯ Єст дзешкаль морйо широке, Як кед би було през краю – А по нїм ладї зос людзми През дзень и през ноц плїваю – Ширцом по морю плїваю! А за тим морйом широким Там дзешкаль єст Америка – Велька, богата, пенєжна, А при фабрики фабрика – Чарна, висока фабрика! Ша най лєм себе там будзе Гоч рай, а нє Америка! Чи я ше на то народзел: Же би ме жедла фабрика? Страшна огняна фабрика! Ша най лєм себе там будзе Морйо широке, велїке – Уж нє єдного прелїґло! Оздаль и мнє да прелїґнє? Да ме глїбоке прелїґнє? Нєт за мнє швета, як Бачка! По єй широкей ровнїни На красних коньох ше вожим, А вшадзи стретам родзини – Гоч кадзи скруцим, – родзини! Знам, хто ту бива у хижох, И хто у гробох спочива – Жем ме ту трима и нєбо! Кажда ше грудка озива – Ґу мнє як мац ше озива! Бачко! кед в лєце зародзиш, Па кед попатрим ше на це, Шерцо ми трепе з радосци, Як твойо клаше шущаце – Клаше богате, шущаце!


Гавриїл Костельник: поезия и проза КЕРЕСТУР Станьце-лє! Чи нє чуєце? Идзе божи глас по швеце, По ровнїни ширцом лєци, Дзе долєци, жем там швеци, Як да з нїм сам Господь идзе – Хто да му ше нє поклонї? ...Чи уж знаце? Розумице? – Дзвоня керестурски дзвони! Двацец езри руски шерца Дзечнє плачу и трепеца, Кед тот святи глас почую – Як голуби, так злєтую Йому вочи... и шептаю: “Браца, шестри! ми уж з вами! Уж у швеце зме нє сами!” Двацец езри так витаю Глас тот, – забуц го нє годни, Гоч их дзе занєше жице! ...Чи уж знаце? Розумице? – Дзвоня керестурски дзвони! * Патьце тамаль!... Чи видзице? На жем як да хмара шедла, Па ґу нєбу дзвига руку: Же би з нїм ше нє розведла – То отамаль глас тот идзе! Прето вон и глаши злуку Жеми з нєбом... Пошвечице: Мир вон глаши, а нє бурю! ...Чи уж знаце? Розумице? Видно керестурску турню! * Така у тей турнї сила: Двацец езри руски шерца Дзечнє плачу и трепеца, Ґу тей турнї понагляю, Кед ю збача... и шептаю: “Мамо наша! мамо мила! Ми уж дома – нє у швеце! Ту нам корень на тим месце: Ту Керестур – руска слава! Двацец езром мац и глава!


Гавриїл Костельник: поезия и проза Керестуру! Керестуру! – – –” Патьце тамаль!... Чи видзице? Чи уж знаце? Розумице? – Видно керестурску турню! * Чи сце були на кирбаю, Кед ше людзе позбераю Зос валалох доокола, Да ше вєдно Богу модля? Цали швет ви прейсц можеце, Алє нїґдзе нє найдзеце Кирбай, якцо керестурски – Найславнєйши кирбай руски! И зос Бачкей и зос Сриму Як на вашар кочи иду – Дзе иду? – До Керестура! Отворена ту капура, Чека ту ше родзину: “Кед нє тоти, гевти приду!” Алє госцох полно будзе – Хтоже мацер да забудзе? Як ше шпива ту и плаче! Як ше цеши, бешедує! Дзе на швеце ище так ше Шпива, плаче и радує? Шак Керестур – руска слава! Двацец езром мац и глава! Дзеци свойо розсипани Вон под свойо кридла збера – У далєкей цудзей страни Вон Руснацом дом и вера!


Гавриїл Костельник: поезия и проза КОЛЇСАНКА Дзецко мойо, чадо мойо, Замкнї, замкнї очка свойо! Гаї, буї, гай! Шпи, синочку, шпи прекрашнє! Твойо слунко швици яшнє: Шак у мирней ши хижочки, У цеплей ши колїсочки, А при своєй ши мамочки – Гаї, буї, гай! А ти вецей за нїч нє знаш – Придзе време, та ше презнаш! Гаї, буї, гай! Шпи, синочку, шпи прекрашнє! Твойо слунко швици яшнє – Най ци швици до старосци, Як и тераз у младосци, Нїґда нє будз у жалосци! Гаї, буї, гай! Шпи, синочку, – чежке време! Нє знай, нє знай, як жиєме – Гаї, буї, гай! Дзецко мойо, чадо мойо, Замкнї, замкнї очка свойо: Нє видз то, цо ми видзиме! Нє церп то, цо ми церпиме! Нє трац то, цо ми трациме! Гаї, буї, гай! Пошол оцец – а ти нє знаш! Придзе време, та ше презнаш – Гаї, буї, гай! Пошол оцец, бо го вжали: За катону го одзали! Хто там пошол нє приходзи, Зос декунку нє виходзи, А кед видзе, шмерц находзи – Гаї, буї, гай! Штири роки швет препада, Страшна шмерц по швеце влада – Гаї, буї, гай! И по горох и по лєше, Дзе лєм кулю шмерц наднєше, Там оцове препадаю,


Гавриїл Костельник: поезия и проза А широтки оставаю – Оцох нє запаметаю! Гаї, буї, гай! Иньшак давно мац шпивала, И дзецочко загваряла – Гаї, буї, гай! ...Гаї, буї, соколїку! Пошол оцец на конїку, Пошол оцец, та дзецочку Жижу принєше – гвиздочку, Кед зашпиш на годзиночку – Гаї, буї, гай! Алє нєшка иньше време – Нє плач, чадо! Ми плачеме! Гаї, буї, гай! Кед ми гришни – ти будз шяти: Нє нош катонацки шмати! Нє нош пушку – нє забивай! Людску крев ти нє прелївай! Жий у мире, мир уживай! Гаї, буї, гай! З поля свойо зарно зберай, Дома жий, и ту умерай – Гаї, буї, гай! Ах, ти ище за нїч нє знаш, Придзе време, та ше презнаш! Презнаш ше, як ми плакали, Чежки роки преживали, У трапези це ховали – Гаї, буї, гай!


Гавриїл Костельник: поезия и проза ДЗИВОЧА ПИСНЯ Шегоя, гоя, гоя – Жалосна душо моя! Вечари цихи, мили – Гей, уж зме вас прежили! Лєм цо сце нам розквитли, А уж сце и преквитли! Шегоя, гоя, гой! Леґиньох од нас вжали, На войну їх послали – Гей, а дзивчата млади, Гоч яки єст богати, Та гоч ше нє винчали, Ґдовици уж постали! Шегоя, гоя, гой! Чи нє зна цар у Бейчу За нашу нєсеренчу: Же младе шерцо жиц сце, Як кажде младе квице – Як кажде младе квице И як желєне лїсце?! Шегоя, гоя, гой! Чи нє зна цар у Бейчу За нашу нєсеренчу: Же лєто зме нє мали, А єшень дочекали?! А хто раз лєто страци, Та хтоже му го враци? Шак Бог одредзел, же то Лєм раз ма чловек лєто! Шегоя, гоя, гой! Бо гоч ше дзивка ода, Бо гоч и була млода, Та шицко лєм як вошнє? Нє шмело, нє радошнє! Бо кедже ше видава, Та нє зна, з ким пристава? Шегоя, гоя, гой! * Гей, чека жена, чека


Гавриїл Костельник: поезия и проза Зос войни вше чловека: Чи придзе? Чи нє придзе? И як зос войни видзе? Чи здрави? Чи калїка? Ах, бриґо превелїка! Шегоя, гоя, гой! Гей, муча жену муки: Чи муж нє страци руки? А руки кед нє страци, Чи ноги нє преплаци? Гей, або страци очи – На войни їх виточи? Гей, або живот страци, Та нїґда ше нє враци? Шегоя, гоя, гоя – Жалосна душа моя!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

СМУТНИ РОКИ Смутни, пресмутни роки настали, Бо шицких хлопох на войну вжали; Шицких леґиньох од отца, мацери – Нє чуц уж шпив їх, кед прейду пацери! А шицких отцох од своїх дзецох, Кажди катона з пушку на плєцох; Ей, а обисца празни остали – Смутни, пресмутни роки настали! Боже мой! Пошли синове, пошли отцове, Хто ше з нїх враци? хто нам то пове? Як кед в єшенї лїсце опада, Ширцом по жеми лєжи, препада – Так вони гиню, так препадаю: Ширцом по швеце гроб свой глєдаю; Пишу: “Ах, так вас, так поздравяме, Же ми ту шицки попрепадаме!...” Боже мой! Кед би то война мешац тирвала, А гоч и штири, – па да престала; Алє то трицец прешли мешаци, Ей, а вше ровно мру катонаци! Перши препадли, други и треци – Тераз воюю дїдове и дзеци! Велька то жалосц! ох, Боже! Боже! Як Твойо шерцо знєсц тото може? Боже мой! Пошол єдинєц осемнацрочни, Пошол и оцец пейдзешатрочни; Дом охабели – пошли до швета! Оцец касарнї стреже, замета – А син єдинєц зарабровани, Люцку жем роби гладни, подрани – Ей, так то кажди дом засмуцени! Ей, так то шицок швет преврацени! Боже мой! На женьских рукох поля остали – Трираз уж жени поля зашали! Плаче нєєдна мац за синами: “Ах як ми чежко, хлапци, за вами! Трох сом вас мала, шицких страцела –


Гавриїл Костельник: поезия и проза Да сом вас нїґда и нє родзела!” – Нє зна уж чловек, цо би зос собу: Кажди завидзи тим, цо у гробу! Боже мой! Питам це крашнє, слунко на нєбе! Поведз ми, цо ше запитам тебе: Нач ти нам швициш? нач живот даваш? Чи да мацери дзеци ховаю? Чи да їх под нож – на шмерц даваю? Поведз ми тото, нє сцем знац вецей – Бо ми барз смутно, смутно на швеце! Боже мой! Питам це крашнє, жем ти под нами! Нач ше рок – рочнє квециш з квицами? Нач пущаш желєнь? – Цо ши зробела? Нач ши нас, нач ши на швет зродзела? Чи да жиєме? да ше любиме? Чи да гинєме? да ше губиме? Поведз ми тото! – нє сцем знац вецей – Бо ми барз смутно, смутно на швеце! Боже мой!


Гавриїл Костельник: поезия и проза МИХАЛ ПАШО Чи сце о тим нїч нє чули, Младши браца нашо? Як танцовал, як вирабял Керестурец у Коцуре Славни Михал Пашо? А нам о тим приповедал Еделиньски Янко* – То бул чловек! – при палєнки Приповедац знал, як нє зна Гоч яки Сцеранко! Уж обидвом їм на гробе Рошнє стара трава – На яр рошнє, а в єшенї Сохнє – так препадло шицко, Лєм остала слава! * “Гей, в нєдзелю по вечурнї Заграли гудаци У Коцуре, у тей карчми, Дзе ше вше лєм Шваби сходза, А нїґда Руснаци. Вошол нука Михал Пашо, Танцош нє гоч яки! До полноци з главу махал На Швабох и на їх таньци Таки пренїяки. А полноци кед вдерело, Стал на штредок Пашо: “Мнє, гудаци, тераз грайце! Патьце, Шваби, як танцую Танцошове нашо!” Над вон себе казал принєсц, Крижом го поставел – Па подскочел до повали, Коло наду вше танцовал, А над нє роздавел! Гей, пирхали били ґачи, Ценки а широки – Як да шнїг у карчми падал!


Гавриїл Костельник: поезия и проза Били були од нїх мури – Шицки штири боки! Чудую ше наоколо Шваби и Швабици –: Як то Пашо так танцує? И як му ше ґачи швица, Як кед мешац швици! Вше лєм коло наду дробка, А на над нє станє! Так танцовал вон до рана – Яки славни Михал Пашо! Яке танцованє! А кед рано кравар пукнул, Па збудзел служнїцу, Пришла вона карчму замесц, Та виметла шицки дески Вонка на улїцу! Так їх стрепал Михал Пашо! Иста правда була! Хто би верел? – И служнїца Тота би нє поверела, Да о тим лєм чула! А над, як и бул, так остал: Так цалючки – цали! Так танцовал Михал Пашо, А Шваби ше и Швабици На ньго припатрали – – –”. * Так нам Еделиньски Янко О тим приповедал – Па ше шмеял, джмуркал, махал – Любел тих, цо му верели, Па такого глєдал. “Цо? Нє правда? То нє правда? То лєм таки слова? Ноце, кажде дац палєнки! Поверице, кед вам шицко Розповем однова – – –”. А то була така правда,


Гавриїл Костельник: поезия и проза Же тот Пашов Михал Барз би любел бул танцовац, Алє нє знал, – та вше ноги Лєм як медведз дзвигал.


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1923 ДВОМЕ БРАЦА Мили браца, чи ви знаце: Цо вас трима в ширим швеце? Руцце лєм на прешлосц оком, Руцце оком, та згаднєце! * З горох ишли двоме браца Давно, давней у давнїни – За лєгчейшим хлєбом ишли Гет до швета на ровнїни. Брат братови так гутори (Ми їх слова паметайме!): “Дзе ти пойдзеш, и я пойдзем, Вше за руку ше тримайме! Дзе ти себе хижу справиш, И я себе хижу справим – Цо зме єден през другого? – Жертва людзом тим лукавим! Цо зме єден през другого? – Лєм як плот тот розтаргани, Шицко люцке тадзи прейдзе, Останєме зрабовани! Мили брату, будзме вєдно! Будзме, вєдно, док швет швета! Док це видзим, шерцо мойо Дїдовщину вше памета. А кед бим це з очох страцел, За мацер бим мал цудзину, Страцел би сом язик, душу, Цалу нашу дїдовщину”. Так гуторел брат братови – Хто то тоти браца двоме? Хто то? – Коцур и Керестур – Нашо мили прадїдове! И одшедли на ровнїни, Дунай, Тису дзе обнїма – Вєдно, зложно, крашнє жили, И до нєшка то їх трима!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

Крашнє ше розґаздовали, Дзеци себе виховали – Шицких їх пристановели, Доокола швет зашали. Доокола мено “Руснак” З чесцу цали швет спомина – Аж до нєшка крашнє квитнє Стара руска дїдовщина. Гей, а тераз, мили браца, Чи да ше уж розлучиме? Хто сце тото – на шмих швета Сце да ше запрепасциме! Ви тов драгов, а ми иньшов? Будзе плот наш розтаргани, Шицко люцке тадзи прейдзе, Останєме зрабовани! Нє так, нє так, мили браца, Бо так тоти лєм гужкаю, Хтори лєм о себе дзбаю, А свой народ предаваю. Єдна дума наша була, Єдна дума наша будзе – Квитнуц будзе дїдовщина, Буду нас честовац людзе! У Гошове 27/VII (1)922.


Гавриїл Костельник: поезия и проза ПАНОЦЕЦ КОПЧАЇ ЯНКО Бул то раз у Керестуре Паноцец барз славни Ище пред мадярску буну, То уж часи давни. Длуго го паметал народ, Та и нєшка дахто Ище пове: “То бул славни Тот Копчаї Янко!” Вельо лїсца, менєй кветох, Квет и тирва кратко – Нє було паноцох таких, Як Копчаї Янко! Леґинь вон бул – нєженєти, Вше ходзел з квециком – “Ша я леґинь, та ми швечи!” – Гуторел зоз шмихом. Дванац крави вельки, красни, У ньго ше доєли, А на шицких цинґалови Як дзвони дзвонєли. Так вон любел бо бул леґинь – Алє тоти крави Нє так йому служиц мали Як худобеняви. Кажде рано там худобни Зос кантичку стали Сир и млєко пороздавал Вше худобеняви. Нє задармо лєм за пенєж: За мали ґрайцари, Да худобни нє думаю: Же у ньго жобрали. Так вон робел, бо бул добри – Бул вон и учени: Знал язики, яки сцеш лєм – Вшадзи бул славени.


Гавриїл Костельник: поезия и проза Пришло раз му писмо з Бейчу, Зоз царскей палати: “Уж ши сину, за владику, Виименовати”! А Копчаї нє сцел прияц Владически шмати – Шеднул, та написал писмо До царскей палати: “Крашнє за чесц Вам дзекуєм Алє ю нє примам – Та пребачце! Я ше твардо При свойому тримам. Звикол сом ґу народови Ту є мойо щесце – Нє охабим я Керестур Нїзач на тим швеце! Ту мой оцец бул паноцец Длуги велї роки – Я ше ту народзел, та най Ту нам буду гроби!” А у себе так вон думал: “Нач ми празна пиха? Ша то я у Керестуре Таки як владика! Мойо квети квитню крашнє Дзвоня цинґалови, А худоба – най ю Господь При мнє благослови! Досц ми, досц ми тот Керестур, Тот мой народ руски!” Таки то бул славни парох, Парох керестурски.


Гавриїл Костельник: поезия и проза ШКОРВАНЧОК Шкорванку, шкорванку, Як ти крашнє шпиваш! Шерцо ми зос першох Вириваш! Вириваш ми шерцо, Па за тобу лєци, И, як ти, з кридлами Трепеци – – – З жеми нєшеш писню Богу небесному – И мнє шерцо цагаш Ґу Ньому! Шкорванку, шкорванку, Як ти крашнє шпиваш! Шерцо ми зос першох Вириваш! Жито векше рошнє, Да це лєпше чує – Вєдно ше зос тобу Радує! На твой глас зос жеми Груда ше одрива, Па за тобу лєци, И шпива. То нє жемска груда, То твой брат, шкорванку – Склада Богу нову Шпиванку!


Гавриїл Костельник: поезия и проза ЦЕРКВА У ВАЛАЛЄ Штред валала церква стої, Бо лєм ту єй швечи стац – Бо то вона у валалє Шицким хижом, шицким людзом Мила, добра мац. Под єй оком хижи жию, Кажду вона муши знац – Каждей була на кресцинох – Тота стара свята церква, Шицким хижом мац! Шицких людзох вона позна – Хто же ма їх лєпше знац? Шицких вона окресцела, И до гробу одпровадзи – Брижна, добра мац. Рано, цихо... Яки дзвон то Дзвонї? Яки чуц то глас? Мац то Церква – будзи хижи, Будзи людзох до роботи: “Гей, уж ставац час!” Вечар; цихо... яки дзвон то Дзвонї? Яки чуц то глас? Мац то – Церква – спац уклада Шицки хижи, шицких людзох: “Гей, уж лєгац час!” А в нєдзелю и во швето Ґу мацери треба исц: При нєй ше и пожаловац И поцешиц, – бо то смутно През мацери жиц! Мамо наша – церкво свята Уч нас, цеш нас, зос сна будз! Цо би зме през Тебе були? Лєм широти на тим швеце! Вше Ти знами будз!


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1924

ГОДЗИНА Тик-так, тик-так – мойо зуби Барз помали єдза, Алє вони твойо цело, Чловече, поєдза! Тик-так, тик-так – найже мойо Слова ци поведза: Же то мойо тварди зуби Твойо цело єдза! А цо будзе з твою душу, Кед ше з цела руши? Тик-так, тик-так – кед то чуєш, Подумай о души! Радосц земледїлца


Гавриїл Костельник: поезия и проза

РАДОСЦ ЗЕМЛЕДЇЛЦА Жито покошене, Нє лєм покошене Уж и позвожене, Та и витлачене. Полни уж гамбари, Будзе паска красна, Слава Богу, слава – Будзе хлєб як паска! Ору поля, ору; Зрею кукурици, Слава Богу, слава – Зрею и винїци. Ламу кукурицу, Ламу и лупаю, Як да чисте злато На пойд одкладаю. Звершели роботи; Най приходзи жима – “Ноце, попробуйце Зос нового вина!”


Гавриїл Костельник: поезия и проза ПРЕПАСЦ ВИНЇЦИ Дай ци Боже щесце, ти страньски чловече! Стань-лє кущик, стань-лє, кед ши на тим месце! Пребач, же це ту на полю, в драже сперам – Знам же маш роботу – алє я уж нє мам! Палє: ту є цинтор мойого живота – Кедиш бул ту живот, щесце и красота! Пребач, нє пать на мнє – до оч ми нє патри, Бо ми уж нє швечи плакац, бо сом стари, А як дзецко плачем, кед сом на тим месце – Таке вельке мойо и страшне нєщесце! Чи ме нє вислухаш од коньца до коньца? Шак самому чежко! – и у Богу – Тройца! Будзеш ми приятель мили и любезни – Превежнєш на себе часц моєй трапези! Видзиш тото жовте лїсце, бляде, мертве? Кедиш воно було живе, моцне, черстве, Було густе, вельке, желєне – аж чарне! Нє пре єшень воно тераз таке марне, Нє пре єшень – шак баж тераз маме лєто: Жем желєне свойо тераз швеци швето – Лєм нєщесна моя лоза – ох! – умера! Муши – бо ю жедла страшна филоксера! Видзиш тоти спрети даскельо чокоти? То остатки моєй препадлей роботи! Ту и там колїки голи ище стирча, Иньши поспадали – вшадзи мертва циша. Цинтор, прави цинтор остал ми з винїци – А тим, цо у гробе, слунко уж нє швици! Алє кедиш вони були живи, сцели: Шерцо їм ше било, по швеце ходзели; Думи свойо мали, коньчели роботу, И шпивали – ради свойому животу. Хижи муровали, поля обрабяли, Плоди своєй праци – богацтво зберали. А вец пришол конєц – косци жем їм скрива, И моцнєйша од нїх гоч яка покрива, Бо над нїма рошнє, а їх ше нє пита, Зос нїх себе цага силу – и розквита. Боже, яки закон на тим швеце влада: Шицко, и найвекше, на прах ше розпада! Алє чловек вше ше однїма од шмерци: Гоч умера – живот йому на памеци!


Гавриїл Костельник: поезия и проза Боже, яки роки и яки образи Ходза ми по души? Хтоже ми їх враци? Нїхто, нїхто вецей! – Шицко то препадло, Алє ми у души як живе остало. * Пришла яр, а зос ню и моя робота: През дзень од чокота ходзим до чокота, Та одкривам лозу... Шерцо ми ше треше, Думам, же ме витор так на кридлох нєше. Яки то чокоти були, яка лоза – Яґод живи руки! – габи по нїх ходза, Габи живей креви! – чуєш, як дуркаю У нїх жили; видзиш, як ше и рушаю. А я од радосци на ню волам: Палє! Уж слунечко швици! Нолє! Ставай! Галє! – Вона заш як дзецко, кед ше зос сну збудзи, Та лєм о тим дума: да ше дораз руци Мацери на шию – и ручки розширя, На ноги ше спина, плаче, нє ма мира – Так и моя лоза мнє привитовала, Та заспани свойо очка пресцерала, Як дзецко, кед зна уж, же є при мацери, Та уж себе вери и мацери вери. Боже, мили Боже! якже сом ю витал! О шицким ше питал, за шицко препитал. Та єй гварим: Нолє, попать доокола: Ясне, цепле нєбо на швет тебе вола! Нолє бегай, шпивай, одзивай ше, рошнї! Шмей ше зо мну вєдно – чом да зме жалосни? Вона ме слухала – нє так мнє, як Бога! Аж сом ше чудовал – же так роснуц могла: Бо сом нє обачел: як, кеди и кадзи – А то уж винїца полна зос ню вшадзи! Баюски заруци за колїк, за латку, Та ше дзвига, – аж ю сцинам на остатку. Гей, мой приятелю, зрозум слова тоти: Вше так на яр було – през штерацец роки! През мой цали живот! – Лєм на концу сцела, Же бим ю поховал, та ме засмуцела! * И так – нє знам кеди – яр на лєто прешла, Уж одквитла, уж и зродзела черешня – А моя винїца за ню ше понагля, Та свойо пахняце квице указала. Квице поспадало, виша ґириздочки –


Гавриїл Костельник: поезия и проза З дня на дзень ше красше налїваю бобки... Мойо руки тераз кус роботи маю: Чисцим дражки – шицко у мнє, як у раю. Алє за мнє тераз робя жем и нєбо, Та їм вше ше модлїм и питам їх пребог. Свята жеми, святе нєбо! цо, лєм маце, През тоту винїцу шицко ми даваце! Будзлє, нєбо, мирне, бурї нє посилай, Ляд и диждж нєдобри у зубадлох тримай! Пошлї їх на морйо, пошлї на пустиню – А моєй винїци влагу дай обилну: Циху росу, цихи дижджик, цихи витри – Нє обивай бобки, нє суш ми ґиризди! Алє дай и цепла – грозну огня треба! То од тебе питам, од святого нєба! А ти, свята жеми, чувай ми роботу: Нє пошлї на лозу нїяку хороту, Чувай ю од ардзи, нє допущ хробацтво – Шак ти шицко мойо и цале богацтво! Дай єсц моєй лози, лєм кельо єй треба, Ти нам мац – а хтора мац єсц дзецку нє да? И цо на то повеш, приятелю мили? Жемски и нєбесни слухали ме сили През штерацец роки! Яка божа ласка! Алє ґу коньчини нє була єднака! З тей винїци жил сом – жило нас седмеро: Я, жена и дзеци – а дзецох пецеро. Нє бул розкош – алє вше зме мали шицко, Цо за живот треба: муку, хлєбик, житко, Шмати, цукер, месо – шицко тото, шицко Бог ми през винїцу давал – но, и винко! Нєраз того винка було у нас на досц, Та було и цудзим – шицким нам на радосц! Кед ше лєм случела даґдзе свадзба, слава, Вше по вино пришли до мнє – “до Михала”. А кед вино пили, кед ше вешелєли, Та вше мойо вино любели – хвалєли: Же нєт таке вино, як цо “у Михала”! Видзиш: така, така моя була слава През штерацец роки! – А кед дахто зашол До мнє, та погарик вше зос винком нашол! Погарик нє єден и нє єдно вино –


Гавриїл Костельник: поезия и проза Гей нєпредвидзена нєщесна коньчино! Ша я би и тебе дзечнє почествовал, И нє так на сухо з тобу бешедовал – Алє ми пивнїца празна – празна, вера! Бо мою винїцу жедла филоксера! Так, так! так то було! – По винїци ходзим, Та около з очми по винїци водзим. А кед витор шушнє, та поруша лїсца, Нараз ми ше моя розшмеє винїца – Шмеє ше и вищи, як дзивка ганьблїва, Кед хусточку витор зос глави єй зрива, Та уж себе дума дзивка, же нєщесце: Же єй витор такой и власи розтреше, Же єй и пацерки розорве стриберни, Та їх порозтреса по блаце, по жеми – – – Виша на чокотох ґиризди з бобками, Виша доокола скрита под лїсцами, Виша як пацерки – били и червени На шиї у дзивки, кед идзе до церкви, Кед є барз прибрана, кед єй сукнї шуща, Та вона ганьблїво долу очи спуща. * Яка була радосц, кед забелавела Даяка ґиризда перша – кед дозрела! Вжал сом ю, одрезал – гоч сом ю сановал, Алє сом лєм єден бобок з нєй коштовал, Гевто однєс дзецом – най то єдза дзеци, Бо то перши плоди лєм дзецом єсц швечи. Придзем дому, алє грозно у кишенї – То гуторим дзецом, як ше звикло з дзецми: Цошкаль сом вам принєс! Алє лєм за того, Хто бул нєшка вредни – то лєм за вредного! А дзеци – як дзеци – на мнє попатрели, Та ше ґу мнє збегли, та ме окружели, Як курчата квоку, кед лєм їх завола – Коло мнє танцую гев-там, доокола, Та дзвигаю руки – уж би сцели достац, А нїхто остатнї зос нїх нє сце остац. “Апо, мнє!” – “Мнє, апо!” – “Мнє, апочко, дайце!” “Апо, цо то?” – “Цо то, апо? виволайце!” Ище и найменьше кричи: “Апо, тьо, тьо?” А старши уж видза, же в кишенї тото, Цо я од нїх скривам, та крича: “Заяче!” Тот кричи: “Препилка!” – гевтот: “Якеш таще!”


Гавриїл Костельник: поезия и проза Я з кишенї теди ґиризду винїмам, Та ю горе, горе пред шицкима тримам. “Грозно! Грозно!” вони шицки крича, вища, А шицким ше очи од радосци блїща – – – Коло мнє танцую, руки подзвигую, Як кед ше голуби ґу зарну злєтую. Та їм вецка дзелїм по даскельо бобки – Видзиш: так то було през штерацец роки! Спредз сом давал цудзим, док сом своїх нє мал; Вецка своїм, вец унуком – вец сом престал. Бо и мнє винїца уж престала давац – Одтеди почала до гробу ме цагац! * Чи маш кеди слухац? приятелю, поведз! Нє думай, же ту уж моїм словом конєц! Бо нє можем престац, кед почнєм гуториц – Нє мож то зос словом назад тото створиц, Цо препадло! Та гоч кельо приповедам, Нїґда тото нє мам, а вше лєм го глєдам. Ище сом ци нїч нє повед о єшенї, Кед ше шицка лоза на дугу пременї – На нєбесну дугу – на вшельяки фарби: На червени, жовти, желєни, белави – – – Алє хто би шицко тото мог описац, Хто би зос памеци шицко мог вичитац, Цо премудри Бог у своєй премудросци Створел и удешел – а вец придал лози? А мойо ше око тому припатрало През штерацец роки – и ухо слухало! * Оберачка! Шпиви! Шпиви! Беганїна!... То весели днї, кед два ше сходза вина: Стари пию старе, млади пию младе – Шак то ти и сам знаш, оздаль ци познате! Жими треба огню, яр заш люби квеце – А кед єст, цо треба, та теди єст щесце! Превжал сом богацтво од моєй винїци, Та сом го похранєл крашнє до пивнїци – Дихаю гордови з младим вином полни, Млада крев то – прето дихаю гордови! А пред жиму брижно накрил сом чокоти;


Гавриїл Костельник: поезия и проза Уцихло и вино – нє мал сом роботи. Сланїну сом на пойд вицаг – штири боки – Так то, так то було през штерацец роки! Єден рок подобни до другого рока, Якцо єдно око до другого ока – Знам же так нє було, бо хто нє ма бриґу? Лєм ми так ше видзи пре терашню биду. * Коньчина, коньчина! – Боже милосердни! Гоч да як гуторим, та нє буду верни Мойо слаби слова! – тельо сом прецерпел! А ище церпенє свойо сом нє звершел! Пришла яр – уж прешло одтеди пейц роки, Пейц нєщесни роки – як морйо глїбоки, А моя ше ладя на морю розбила, Та так през пейц роки давим ше и плївам. То бул рок, баж кед сом наймладшого сина Женєл, – то остатня була нам госцина! Швет ше зажелєнєл, як каждого лєта – А моя винїца в єдним куце спрета! Жовта, бляда, спрета – – – Боже, цо то? як то? Кед сом то обачел, як кед би ми дахто Шерцо прейґа пребил!... Думам себе: мраз ю Залапел – ожиє вона з нову яру... Нє знал сом, же цо ми нова яр принєше: Же мойо нєщесце будзе стораз векше! Кед заш пришло време желєного швета, А з моєй винїци уж трецина спрета! Трешем ше и плачем, за власи ше таргам, Нєбо, жем и лозу – хтору лозу благам: Цо ци? цо ци? дзе це болї? поведз-лє ми! Цо сцеш? гною? ґару? прекопаней жеми? Дам ци гоч и креви зос мойого шерца! – Алє вона цихо – бо гуториц нє зна! Вицагнул сом спрети три-штири чокоти – Вонка з нїма! ту на слунко, ґу ясноти! Круцим їх, опатрам, дрем з кореня лупку – Алє нїч нє видно – гоч корень на слунку! Цоже сам знам почац? Хлапцом сом наказал Погноїц винїцу – и сам сом помагал. Вец зме ґу каждому хорому чокоту Насипали ґару, да здави хороту.


Гавриїл Костельник: поезия и проза Нє весела була єшень, анї жима, Бо зме лєм чекали: цо яр за нас скрива? А кед заш ше желєнь на швеце зявела, А з моєй винїци уж половка спрела! Вонка зос ню, вонка! дораз сом одредзел, То зараза! пошесц! – уж сом ше утвердзел. Будаки, мотики такой хлапци вжали, Та хори чокоти шицки зме вицагли – Ище и два шори зос тей здравей лози, Гоч як нам жаль було – лєм най гевта родзи! А вец сом надумал, та сом хлапцом гварел: Хлапци! Я бим ище єдну пробу патрел: Ноце-лє прекопце прейґа през винїцу Ярок – та оддзельце здраву лозу шицку Од тей зараженей!... Хлапци так зробели, Бо зме кельо-тельо уратовац сцели! Цоже? чи ше з того шмеєш, приятелю? Нєшка ше и мойо думи з того шмею, Шерцо нє, лєм думи – алє теди, вера, Ище зме нє знали: цо то филоксера? Же дзе ше залапи, там як огень тлєє, Гори ю нє зопру – – – далєй, далєй вше є! Баж моя винїца у хотаре перша Од нєй погинула – перша була жертва! Чекал сом през жиму – уж през тоту трецу – Зос страхом у души, зос жальом у шерцу: Як тот, цо уж нє ма ноги по колєна, Бо му их дохторе пре хороту цела Мушели одрезац – – – Чи то будзе здраве? Алє гоч и будзе, та лєм будзе марне! А кед заш ше нова желєнь появела, А моя винїца далєй, далєй прела! Нїч сом уж нє робел, нїч сом нє прегварел, Лєм сом на винїцу яґод мертви патрел – – – Та сам пошол дому – нє знам: як и кеди? Хлапцох сом заволал, та їм гварим теди: Хлапци! идце оталь, идце гет до швета! Бо вам ваша жем уж вецей хлєба нє да! – Смутно, смутно хлапци на мнє попатрели, Нїч нє прегварели – шицко зрозумели! Нашо польо нїзач, за нїяке зарно, Лєм за лозу – алє вона прешла марно!


Гавриїл Костельник: поезия и проза Таки слова дзецом мушел сом виповесц! Боже! цо на тото повед би мой оцец? Шак вон уж умерал, лєм цо ше чувствовал, Та ми и поцихи ище наказовал: “Сину, запаметай: нє идз до цудзини! Тримай ше винїци – нашей дїдовщини!” – З рода в род винїца наша преходзела, Дзе похибла, там ше наново садзела. Пошли хлапци – – – А вец жена ми умарла – Єдну шмерц сом пребул, цо ми шицко вжала! Приятелю мили! так то на тим швеце! Видзиш: таке мойо щесце и нєщесце! Єдну шмерц сом пребул – тераз другу чекам, Док ци приповедам – свою шмерц одвлєкам – Бо ше у мнє шицко, цо лєм було, руша: И стара и млада озива ше душа!


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1925

МОЯ ПИСНЯ За дньох младих дом я славел, И Руснацох любел своїх – Їм у писньох любов глашел, И любени бул я од нїх. Знала моя писня з ока Слизу вирвац – як викресац, И мой глас и споза гроба – Знам – нє годзен нїяк престац! При Руснацох ше поцеши Кажди зос поетом младким, Цо їх славел, и їм перши Полнєл вше так з гласом сладким. Знам, по устох швет ме вельки, Якцо других, нєсц нє будзе – Знам, с помедзи забудзених Руснацох и мнє забудзе! Алє мойо шерцо нїґда Шветскей слави нє жадало – Нє знало у швеце мира, Вше воно лєм дом глєдало! И за тоту любов його Два лєм слизи з руских очкох Буду плаца швета того Шицких моїх шпиваночкох! Загреб, 22. XII. 1904.


Гавриїл Костельник: поезия и проза МОЇМ ПИСНЬОМ Писнї мойо – написани, Чи вас дахто читац будзе? Писнї в шерцу виховани, Чи вас любиц буду людзе? Чи ви дараз швет тот били Увидзице – з цми видзеце? Чи можебуц нєщешлїви У цми цемней нє згинєце? Чи наш народ нє препаднє? Чи ше дараз таке дацо З вами случи, же би сце ше Могли йому придац на цо? Чи жалосни, засмуцени Лїцо свойо нє скриєце, Кед од шицких охабени, Одруцени останєце? Наздавайце ше лєпшому, Дуга кус вас обцагує, Трепецаци у свойому Шветлу – и вас ошвицує. А кед дараз розлєєце Глас свой щири и дзвиняци, Ви каждому вец поведце: Ой ставайце уж, Руснаци!


Гавриїл Костельник: поезия и проза ДОМ И ЦУДЗИНА Думки мойо премилєни Вше ми там лєтаю Аж за Дунай запенєни Там ше становяю. Там у малей заградочки З древами, з квецами – Там у пребилей хижочки Полней з образами! Гей, як любка, як щешлїва Тота заградочка! Яка мила, поцешлїва Пребила хижочка! А ту мури ми камени Шерцо прицискаю – Задумам ше засмуцени, И слизи падаю... Загреб, 10. III. 1904.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ПОЗДРАВ ДОМУ Сича, суща класки жита По бачваньским полю – Ой, я дом свой вше споминам, Гоч и нє мам кому! Та лєм муром, тей мертвосци Ту медзи мурами И тей малей ластовички З лєгкима кридлами. Гей, шак вона там одлєтнє, Дзе мойо биваю, И мой поздрав так однєше До родного краю! Б. Керестур, VII. 1904.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ПРИВИТАНЄ РУСКИМ НОВИНОМ Дошли до мнє гласи З родзеного краю: Же мойо Руснаци Уж “Новини” маю. Патрим – нє сцем вериц Алє мушим вериц, Та як вельки дзвон сцем З шерцом глашнє вдериц: Були сце остатнї, А тераз сце перши! Гей, вера то крашнє! Вера, то мнє цеши. Бо дзеже на швеце Така гарстка мала, Цо ма двацец тисяч, “Новини” видава? Гей мили Руснаци! Гей милючки браца! Вера то ше, вера Нєшка швет превраца! У руским народзе Ви остатнї були: Остатнї, найменьши, Та вас и забули... И кед придзе време Же нам мац виздрави, Та ю зос Дунаю Глас ваш так поздрави: “Мамо наша, мамо! Док сце хоровали, О вас зме думали, Барз вас сановали!” Двацец тисяч души А нє варошчаньох, Алє лєм парастох: Бачваньох, Сримчаньох. Мили мойо браца,


Гавриїл Костельник: поезия и проза Вера, то мнє цеши! Були сце остатнї А тераз сце перши! Гей, лєм ше нє дайце! Лєм ше потримайце! Ґрайцар нє жалуйце, А шерцо розпальце! Ту нашо кнїжочки, Нашо “Календари”, Ту “Руски новини” – Ту в а м н а ш о д а р и! Патьце: тельо зме ше Покус доробели, И руске зме мено С е б е о х р а н є л и... Ви нам а и ми вам Помогнуц нє могли, Бо ми були мали, А ви були хори. Та зме голєм себе Виратовац сцели, И кельо зме могли, Тельо зме робели. Патьце: ту є наша “Просвита” – наймладша У руским народзе, Чи могла буц красша? Гей, милючки браца! Кед нам мац виздрави, Кед ю зос Дунаю Глас ваш так поздрави, Верим, же вас вона Побочка сердечнє Як свойо найменьше Дзецко и найлєпше.


Гавриїл Костельник: поезия и проза НАШОМУ ВЛАДИКОВИ (Преосвященому Дионизови на 10. рочнЇцу його владичества.) Дзешец роки яґод слунко Швициш нам и нас огриваш, Перши наш Владико З нашей жеми, з нашей креви! Ище так нас нє преславел И нє дзвигнул нїхто! Покля жиц твой народ будзе, Твойо мено нє забудзе, Вельки наш Предняку! Бо Ти йому живот принєс: Нови живот, нову душу И нєбесну ласку! Слунко швици... трава рошнє, Квитнє квице, зарно гонї – Слунку ше радую! Дзешкаль ше и ташки нашли, Та шпиваю... за слунечко Богу так дзекую! Шицко нараз ше зявело, Кед нам слунко зашвицело – Вельки дар Господнї! Роя ше нам нашо церкви, А Просвита нам розквита, Цеша ше широти! А ти швициш яґод слунко: Нє пре себе, алє пре нас – Лїца нам ше швица! Ище ши и стару нашу Дїдовщину почал дзвигац Там, дзе Маковица! Вшадзи Твойо зарї иду, Вшадзи Тебе полно, вшадзи: Зна Це Львов и Прага! Спинай нам ше поверх швета, Бо то нє вше лєто тирва! – Най Ци Бог помага! Длуго, длуго зме чекали


Гавриїл Костельник: поезия и проза Тото нашо красне лєто, – Тераз нам розквита! Перши руски наш Владико, Швиц нам, грей нас, водз нас, владай На многая лїта!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ОРАЧОВА ПИСНЯ Орем я це, орем, Чарна моя жеми – Нолє розступ ше ми! Нолє отвор ше ми! Нє найдзем у тебе Стрибла, анї злата – Бо ти, жеми моя, Зос иньшим богата! Цо я тебе придам, Та ми стораз врациш – Жеми моя, жеми! Стораз ми заплациш! Придам я ци зарно, А нє мертве злато – Прим го, грей го, рань го – Шак Бог дал це на то! Зарно ше очуци, Та ше живе руши, На швет ше виджубе, Та лїсцочка пущи... Та лїсцочка пущи, Желєне зашущи – Боже, яке чудо! Яка радосц души! Гей єдно заренко На сто ше пременї – Як то так буц може? Жеми, поведз-лє ми! Клаше, полне клаше Вшадзи, доокола – Як на морю габи, Як да вишло з моря! Нє твоя то сила, То благослов божи, Цо людзом, як Христос, Поживенє множи. Ташки вишпивую;


Гавриїл Костельник: поезия и проза Людзе ше радую; Рошню дзеци, рошню; Млади ше свадзбую. Хижи ше мурую, Церкви видзвонюю – За живот так нєбу И жеми дзекую! * Оре, орач, оре, Та так себе шпива – Жем прегвариц нє зна, Та ше нє озива... 1924.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

СТАРОСЦ Мрази спадню и шнїг з нїма, Жем цо билї – ту уж жима! Дораз на сон мирни, тварди Шицко зберац ше почима. – Чловече! кед твою главу Шнїг обилї – ту уж жима! Ту уж жима, цо ци очи До вичного сну приїма! Загреб, 10. VI. 1903.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ПИШНИ ЧЛОВЕК Чом стопорчиш вше так пишно главу Чом ше дзвигаш, и вше сцеш буц висши? Нє знаш оздаль тей висосци славу: Лїхи класок полни вше надвисши?!


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1926

ДОМ И ШВЕТ I. З велїкого швета З нємирного швета Моя душа кажди вечар До гнїздочка родзеного Як ластовка лєта. Нїхто ю нє видзи, Алє вона видзи Шицко, шицко, якцо було Пред трицец роками – давно – У отцовскей хижи. Браца, ви нє знаце, Цо ви дома маце: Ви квитнєце яґод квеце У заградки – а я гнїєм У улїчним блаце. Хто идзе по драже, Та тот по мнє ґажи... Вельки швет – то як фабрика, У фабрики я наднїчар, Вше ме огень пражи. Шмати замасцени, А я узноєни – Вше лєм патрим на колєса, Бо там шмерц!... А вони гурча, Гурча як збешнєни! Нєт нєдзелї, швета; Нєт жими и лєта – Вше у брудзе, вше при огню – Нєраз Бога квилїм, нєраз Преклїнам шор швета. Душа ми презрела, Та ше роздвоєла: Єдна стара, друга млада – Як заренко у овоци, Кед овоц презрела.


Гавриїл Костельник: поезия и проза З велїкого швета, З нємирного швета Моя душа – тота млада – До гнїздочка родзеного Кажди вечар лєта. Нїхто ю нє видзи, Алє вона видзи Шицко, шицко, якцо було Пред трицец роками – давно – У отцовскей хижи. II. Лєжим на посцелки, Малки сом, нє вельки, Очи би ми спали, алє Шерцо спац ми нє да, та ше Розпатрам з посцелки. Мац при столє предзе, Як у церкви шедзи, Оцец шедзи на столїку, Лупа на нїм кукурицу, Зарно пирска, лєци. Шестри уж школярки, Читаю читанки, А брат Янко, вибегани, Заспал при мнє... Михал леґинь, Пошол дзеш на прадки. Тераз час жимушнї, Вонка витор гучи – Можебуц же и шнїг пада – Шак най пада! Ту у хижи Пец таки цеплючки! А лампа ше швици, Кукурица блїщи – Полно чуткох олупаних Коло отца, коло стольчка На жеми штред хижи. Вера, нє витримам, З посцелки ше дзвигам – Мац ми гвари: “Ша уж шпи раз!” А я станул, та баж тераз Ґаздовац починам.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

Хижу, шопу правим, Чардак, кармик ставим Шицко з чуткох олупаних, Зос тих билих и червених, Нєгочяк ше славим! Мам ше зос чим славиц, Знам богацтво правиц: Кукурични зарна пущим, Дзе и кельо сцем... И знам їх, На цо сцем, преправиц. Ту мам бараньчата, А ту заш прашата, Бо ту, кармик, а там шопа; А у хлїве – як у хлїве: Гачата, целята... То Пречиста чула, Та ше ошмихнула, Та спод греди ґу мнє долу Спущела свойого синка, Цошкаль му шепнула. Питам ше му: чий ши? Од нєба ши милши! А вон гвари: “Я з образу Зишол – бо и я сцем з тобу Правиц шопи, хижи...” ––––––––––––––– Та сом ше очуцел, Та сом ше засмуцел – Поґан цали швет тот вельки, Шак нє дармо Христос Господь Його так осудзел! Гей, тельо мойого Спочинку святого, Кед ше вечар я пренєшем До гнїздочка родзеного, До вику младого.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ДОБРА И ЗЛА СЛАВА (Франта) Га, Петьку, та як то було? “Дванац белюши зос сиром И сланїни штири кили И єден хлєб як колєсо Мой покойни дїдо жедол, А вец випил коршов води, И кед го од устох однял, Та лєм му так зачеркотал... Кед го людзе гандровали: “Вера сце ше, бачи Янку, Вера наполудньовали!” – А вон ше їм видрижньовал: “Шак то я лєм фриштиковал!” Тельо єд – а хто би верел: Нїґда вон ше нє щемерел! Но, а я – та уж нє таки! Зо мнє єдак барз нїяки! Кед ше так наполуднюєм: Так дас три танєри юшки, А вец зос сиром галушки, А вец меса зос мачанку, А вец миску паприґашу, А вец миску и капусти, А вец так дас петнац бухти – Та верице – нє верице, Алє я вам правду гварим: Нєраз, вера, ше щемерим!...” Но ша, Петьку, верим! Верим!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ДВА ЖИВОТИ “Най ше я нє волам Дюра, Най ше я нє пишем Митров, Кед при першей виберанки Нє будзем валалски биров! Так! – валалски биров! Розум ми у глави шедзи, У кишенї заш – пенєжи! Но а розум зос пенєжми – Шак то оздаль дацо вредзи! Вера, дацо вредзи! Осемдзешат ланци жеми, Крива хижа штред валала – Дюра Митров перши ґазда У валалє! – то нє шала! Оздаль то нє шала! Позна ме и жупан добре, Та ме вита, та ме пита: “Як ше маце, панє ґаздо? Кельо вам зродзело жита?” Так ме жупан вита. З шицкима ше знам панами, Нєраз мойо вино пили – Нє менял би я ше з нїма: Їм швет цесни, а мнє бивни! Швет ґаздови бивни! Нєшка жупан, та жупанї, А кед ютро, та жобрачи – Пришол други, треци... Алє Ґазду нїхто нє вивраци! Вера нє вивраци! Бо панове то, цо маю, Та то лєм од людзох маю – А кед ше так людзом злюби, Та їм шицко одбераю, Паньство одбераю! Алє нє так то зос ґазду, Бо цо ма, та ма од Бога; Знаю то панове, та ше


Гавриїл Костельник: поезия и проза Покрадзме од ґаздох боя – Панове ше боя! Боже мили! як я рошнєм, Кед ше по валалє прейдзем: Хижи ми лєм по колєна, Кажду можем купиц, кед сцем! Кажда моя, кед сцем! А кед ше на салаш вежем, Дуднї, гурчи жем подо мну – Чуствуєм ше як цар жеми, Як ма буц по боским слову! Так! – по боским слову! Кажди дзень ше слунко круци Доокола моєй хижи, Як нїтка на мотовидлу – Та ми швици, та ше блїщи, Як жвератко блїщи! Цо то значи? Шак лєм тельо, Же ми хижа наштред швета! – Жем и нєбо так ми служа, Та мам шицко, цо ми треба! Цо за живот треба! –––––––––––––– Бачи Дюро! Бачи Дюро! Гей, наисце сце щешлїви! Таки, як гоч квет, цо нє зна, Одкаль бере свойо сили, Свойо живи сили. Послухайце-лє, як дума Тот филозоф у варошу – Як малєє, мизернєє Чловек, кед му думи рошню, Кед му думи рошню: “Боже!... Дзе сом? хто сом? цо сом? Єдна ноц – мой живот цали, Нє швици ми слунко з нєба, Ах, лєм гвизди ми остали! Гвизди ми остали!


Гавриїл Костельник: поезия и проза Цемна вичносц – яґод морйо През гранїци, цемне морйо – То наш дом!... Ах, як ше визнац У тим доме, браца мойо?! Людзе – браца мойо! Наша жем лєм отрошинка, Цо по морю плїва поцме – Лєм сам Бог зна: одкадз плїва? Кадзи плїва? и дзе дойдзе? Кеди и дзе дойдзе? Нїч сом, га!... И шицки людзе Нїч пред нєбом и вичносцу! – Написане у библиї: Рошнє смуток зос мудросцу, Смуток зос мудросцу!...” –––––––––––––––– Ту вам, браца, два животи, Два животи на тим швеце: Єден з квеца, други з думох – Виберайце, хтори сцеце! Хтори живот сцеце!


Гавриїл Костельник: поезия и проза ЛЕҐИНЬ Нєт на швеце так нїкому, Якцо тому леґиньови На кочу – Лєжи себе горезначки На кочу, Накрил себе твар з калапом, Же би слунко нє швицело До оч му. Пече слунко – шак то лєто! Цале нєбо – єдно злато Печаце! Цале нєбо – єдно злато Швицаце! Лєжи леґинь, пущел конї: “Идце себе простов драгов, Як знаце!” “Идце себе простов драгов, Шак ви драгу з поля дому Познаце!” Цале нєбо – єдно злато Швицаце! А наш леґинь так ше веже, Як да плїва по цихучки По злаце. Цоже себе леґинь дума, Кед ше так на кочу веже Як вошнє? Цоже дума? – Нїч нє дума, Лєм рошнє! Дари нєба, дари жеми, Цали живот прима дзечнє, Радошнє. Цоже себе жито дума, Цо по полю доокола Жовцеє? Цоже дума? – Нїч нє дума, Лєм зреє! Гей, а леґинь себе дума: “Кеди же то жито кошиц Почнєме?”


Гавриїл Костельник: поезия и проза Нє зна жито: цо го чека? Нє зна леґинь: цо го чека? Нє чує: Як то шмерц му швет широки Готує... Дума себе швет широки: “Кед би нам войну почац? Шак ту є!” Шпи, леґиню, одпочивай! Цо Бог дава, та уживай, И рошнї! Цо ма присц, та саме придзе Нам вочи... Станул коч... И леґинь станул: “Гей, чи зме уж пред капуру Нє дошли?”


Гавриїл Костельник: поезия и проза НЄТ ТО КРАСШЕ НЇЧ НА ШВЕЦЕ... Нєт то красше нїч на швеце, Як нєдзеля у нас влєце, Як нєдзеля пополадню – Кажди тото призна, хто зна Бачку славну. Черча кочи – єден, други... Дзеже иду? – По фатюги! А кочише нєгочяки – Палє, яки на нїх чисти, Нови шмати! Гей, нєдзельо!... гей, нєдзельо! Другим даваш кельо-тельо, Нам Бачваньом даваш вельо, Як кед би ши з нєба зишла, Гей, нєдзельо! Гей, як трепе нєбо святе, Як у церкви келїх злати, Келїх полни з боску креву – Лєм би зложиц руки, та би Модлїц ше му! Зос двох бокох кукурица, А по штредку сцерень чиста, И лєм чисцец геваль-там ше Желєнєє и билєє, Пахнє крашнє. Дробни чисцец – дробне квеце, Дахто пове: же нє-квеце – А вон вецей, якцо квеце, Бо бачваньским польом душу Дава влєце. Стої коч при брадлє слами, А при кочу привязани Конї стоя – заєдаю, Тераз време на фатюги, Та їх маю. Доокола польо пусте – Дзеже кочиш? дзеже людзе? Нука су у кукурици, Та так по цихучки робя – Як кертици.


Гавриїл Костельник: поезия и проза Гаче кукурицу гара, Ґажи, ламе, гриже, тарга – Смакую му млади чутки, Вера, аж му по куцикох Млєчко чури. “Гей, Михалє!” – хтошкаль кричи – “Вижень гаче з кукурици!” Кобула зарегочала, Та ґу себе свойо чадо Заволала. А вец заш уцихло шицко – Як барз цихо, ах, як цихо! Лєм у себе душу чуєш, Як ше руша, та ше знука Пременюєш. Яґод чисцец, кед зос жеми Видзе, та ше зажелєнї Та заквитнє били, дробни, Так и душа ту заквита На шлєбоди. –––––––––––––––– Мури мойо! мури мойо! Пущце ви мнє гет на польо, На родзене мойо польо! Розступце ше, цемнїцово Мури мойо! Боже, Боже! – єдно сцем лєм: Я там медзи чисцец лєгнєм На шлєбоди, там на полю, Та родзеней жеми придам Душу свою – Душу чежку, витрапену, В ширим швеце скирвавену, Цо ше уж до гробу пита – Гей, а чисцец най ми свою Душу прида! И кед пчола зажубронї (Най ю Господ благослови!) Чисцец пове: же то пчола – А я повем: же то ангел Жиц ме вола!


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1927 ВЕЧАРНЇ ШПИВИ Вечар по роботох, кед жем одпочива, Писня зоз улїци на улїцу плїва – Шпиваю леґинє, шпиваю дзивчата, З писню ше озива кажда душа млада; Писня писню гонї У моїм валалє, У руским валалє На бачваньскей ровнї. Гирми глас леґиньох, як гирми у хмарох; Гей, а глас дзивчатох – якцо глас шкорванкох: Лєм як да ше бави, лєм як да ше шмеє: Лала-лала-лала, леле-леле-леле... Писня писню гонї У моїм валалє, У руским валалє На бачваньскей ровнї. З писньох витор постал, та лєци по швеце, За шерцо це сцишнє, запахнє як квеце – Та, вера, уж нє знаш: хто ше то озива? Чи то нєбо жеми, чи жем нєбу шпива? Писня писню гонї, Кажду хижу руша, Кажду душу руша На бачваньскей ровнї. Вечар по роботох Бог нєбо розвязал: Свойо гвизди, свойо тайни преуказал, Та и жем тиж свойо шерцо розвязала, Та през млади гарла так ше розшпивала... Писня писню гонї, Кажду хижу руша, Кажду душу руша На бачваньскей ровнї. По високих горох гучи витор, гучи, Зос брегох и з лєсох роби себе гушлї – И гора и лєси и рики шпиваю, Алє зато людзе ту шпивац нє знаю!


Гавриїл Костельник: поезия и проза Писня писню гонї У моїм валалє, У руским валалє На бачваньскей ровнї. Ша хто же на ровнї нєбу шпивац будзе? И нєбу и людзом? – Хтоже, кед нє людзе? Прето по ровнїни так крашнє шпиваю, Шак вони преднякох у шкорванкох маю! Писня писню гонї, Кажду хижу руша, Кажду душу руша На бачваньскей ровнї. Швет сом уздлуж прешол, алє сом нє нашол Таки шпиви красни, якцо шпиви нашо, И таки вечари славни зос шпивами – Гей, нє кажди квет то пахнє вечарами! Писня писню гонї, У моїм валалє, У руским валалє На бачваньскей ровнї. Шпивайце, леґинє! шпивайце, дзивчата! То ваш дар од Бога, з тим душа богата И душа и валал и шицка ровнїна – Шак то ше лєм з писню жем ґу нєбу дзвига. Писня писню гонї, Кажду хижу руша, Кажду душу руша На бачваньскей ровнї. Корчин (у Карпатох) 14. VIII. 1926.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ПАЦЕРИ Згасло слунко, витрик поцаг – у цихосци, И глас дзвона шветом нєше – у цихосци. Роботнїци з поля дому ше врацаю, И шептаю ґу Богови – у цихосци. Дзвон зос своїм гласом шерца їм однїма, З першох їх на нєбо нєше – у цихосци. Тащок, цо так шумнє шпива, тераз уцих, Та пацери святи слуха – у цихосци. Квиток ше заверал на ноц, тераз престал, Та пацери святи слуха – у цихосци. А зос нєба високого гвизди патра, Та ше вєдно з нами модля – у цихосци: Слава Богу медзи людзми ту на жеми И на нєбе – на нєбесней високосци! 1906.


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1928 АЕРОПЛАН На високей гори, дзе ше роя хмари, Одкеди швет швета, орли гнїздо мали, И тераз го маю – чи го маю нягац? У нїм ше орлята уча швет познавац. Патра долу: як би над препасцу обстац? Патра горе: як би ґу слунку ше достац? Прилєт ґу нїм оцец – ах, яке нєщесце! Кажде орлє в гнїздзе од страху ше треше? “Апо, апо! цо то? чи нє конєц швета? Попод нєбо якиш шаркань – шаркань лєта! Форка, ричи страшни – чи сце нє видзели? Ах, ви нам о таким нїґда нє гварели!” Здихнул стари орел, долу спущел главу: “Дзеци мойо! вичну страцели зме славу! Славу, цо нам Бог дал, та нам чловек однял, И славу и царство!” – так ше орел озвал. “То нє шаркань, цо сце под нєбом видзели! Алє тот, цо вше го бац зме ше мушели! Бог му придал ключи од швета шицкого, А вон, вше беснєйши, Бога гонї з нього! Цалу жем препалєл – як цеглу у огню, Та тераз и нєбо уж однїма Богу! Огень, дим и смрод и шмерц по нїм розноши, Свою славу шеє, божу славу коши...” Стари мудри орел дзецом так гуторел, Кед вибачел, як ше нови швет ушорел. Дзе лєтали орли, одкеди швет швета, Та тераз машина яґод шаркань лєта. 21-22. V. 1927.


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1929 НОВИ ДЗВОНИ Дзвоня нови дзвони – Першираз їх чуєм! Чи то нови? Чи то стари? Я нє розлучуєм! Зос високей турнї У моїм валалє З пейцох дзвонох, як дакеди, Исти глас ше гарнє. Дзвони нови дзвони, Як стари дзвонєли, Лєм бешеда їх иньшака, Бо ше пременєли. “Гей забудце, людзе, Цо було, цо прешло! Война прешла, а швет остал, Та маце жиц прецо! Кажда ше травичка Однїма од шерца – Живот, живот нови дзвони Глаша вам зос церкви! Огень, плач и жалосц И страх превелїки Однєс витор яґод хмари, Та пришли днї цихи. Ваших синох гроби У далєким швеце, Цо їх дзела покошели – Уж їх нє найдзеце! Стари дзвони, цо вам Препадли на войни, Лєм як да су приповедка, Та вам дзвоня нови! Ах, и тото правда, Же шмерц нє препадла, Же ходзи и ходзиц будзе, Кадзи сама жада.


Гавриїл Костельник: поезия и проза Та прецина нїтки Каждого живота – Алє то ше живот родзи И зос єй чокота! Живот, живот, живот Нови дзвони глаша! Спредз трапеза, а вец живот – То судбина ваша!” Як да пейц ангели Зос нєба гуторя, Так з високей, старей турнї Нови дзвони дзвоня. Керестур 1928.


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1930 ДЗЕШЕЦ РОКИ Дзешец роки, одкеди зме Воскресли зос гробу, Одкеди нам слунко швици – Слава, слава Богу! Дзешец роки одкеди нам “Просвита” заквитла – Цоже? Оздаль жалуєце, Же у нас “Просвита”? Браца мойо, лєм попатьце, Та ше и поцешце: За наш народ яр настала, Та му рошнє квеце! Патьце нашо календари, Вишол уж дзешати! Чита їх наш руски народ, Гоч дзе є розшати. Чита їх, а душа рошнє, Як то шицки знаме, Же то и ми свойо лїцо, Свойо мено маме. Патьце нашо школски кнїжки, З нїх ше уча дзеци, Та наш народ, нашо слово Вше їм на памеци. Так ше уча род свой любиц – Як да то нє творя? Ша и гвизди з нєба ґу нїм По руски гуторя! Кажди тидзень нам приходзи Писмо од родзини, Шицким нараз єдно писмо – То “Руски Новини”. Гей рошнєме, мили браца, Наисце рошнєме – Нє! так, як на морю габи, Ми нє препаднєме!


Гавриїл Костельник: поезия и проза Як на морю габи гиню, Так нашо дїдове Погинули, – нїхто о нїх Нє зна и нє пове. Як на морю габи гиню, Ми так нє згинєме, Алє як цо бреги, гори, Вично останєме! Нїхто нас нє руши з места, Живот нє одбере, Як ше на штред жеми нїхто З фуровом нє предре. Кажди народ лєм як вода, Док просвити нє ма; А просвита народ меня, Як да є з каменя. Лєм ше, лєм ше, мили браца, Горе вше дзвигайце, Нїяким ше нагваряньом Спревесц ви нє дайце! Тота хижа ше розваля, Дзе пукаю мури, Майце, браца, вельке шерцо, Майце розум мудри! У єдносци сце виросли, Заквитла “Просвита” – Най вам квитнє, най вам квитнє “На многая лїта!” У Львове 1. VI. 1929.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ВИНЇЧКА МОЙОГО ОТЦА Цоже ти робиш того року, Винїчко отца мойого? Чи ци нє чудно, же днї преходза, А його нєт и нєт його?! “Ах, цо я робим?... Так ми чежко, Так ми барз чежко на шерцу, Як да сом шерцо, шерцо страцела, Та ше борикам зос шмерцу. Патрим – випатрам кажде рано: Чи уж раз ґу мнє нє идзе? Вше од первоци ґу мнє приходзел, Так вон то мойо бул жице. Таки бул шиви, стари – а лєгки, Яґод у рукох палїчка – “Дзеже-дзе, дїду?” – “Идзем опатриц: Цо ми там роби винїчка?” Та ше го людзе питали драгов, И вон їм так одповедал; З торбичку, з палїчку пришол, и такой Роботу себе уж глєдал. Стац ше научел у божей церкви; Гварел, же шедзиц у церкви То таке нєшумне, як тоти швички Од млосци зогнути и спрети. През цали дзень вон робел коло мнє, Копал, шприцовал и вязал – Дзе ши, мой ґаздо? Чи ши ме забул, Же ши аж так ме занягал?!” Нє чекай, нє чекай ти го, винїчко, Анї ше за ньго нє питай! Шмерц по ньго пришла, та ше од нього Навше, ах, навше одпитай! 2. VI. 1929.


Гавриїл Костельник: поезия и проза ОЙ ШКОРВАНКУ! Ой шкорванку, ой шкорванку, Красну шпиваш ти шпиванку! На кридлох ше горе нєшеш, Попод хмари лєтаюци – А мойо ше шерцо смуци: Чом зос собу ме нє вежнєш? Ой шкорванку, ой шкорванку! Твойо нєбо отворене, Зос слунечком визлацене – Ах, як я завидзим тебе! Ту на жеми род свой ти маш, А кед сцеш, по нєбе плїваш, По белавим, божим нєбе... Ой шкорванку, ой шкорванку! Пущел ше и я за тобу Зос тей жеми, – як зоз гробу. Лєтал би я – нє мам кадзи! Бо то мойо нєбо нїзке И преузке и преблїзке – Бо мой народ ище шпяци! Ой шкорванку, ой шкорванку! 1903.


Гавриїл Костельник: поезия и проза ЩЕШЛЇВОСЦ У колїски дзецко лєжи Як на трави роса з рана, Щешлївосц му уж на лїцу Стої написана. Нє зна воно за богацтво, За койяки панства, власци, Нєпознати су му ище Того швета страсци. Така мала колїсочка, Узки швет – а досц за нього, А за людзох нє досц того Швета широкого! Ой малючки ти ангелку, Таки мили, любежлїви, На тей твардей нашей жеми, Знай, лєм ти щешлїви! 1903.


Гавриїл Костельник: поезия и проза КАЖДИ ДЗЕНЬ Вишло слунко красне, ясне, И цму швета розогнало – Жем желєну, били хмарки Як зос златом да обцагло. У заградзе ружа красна Свойо очи отворела, И стої у тисящ слизох, Цо їх з щесца вирошела. Слунко ясне, слунко красне! Кажди дзень це смутнє питам: Кеди так, як ружа тебе, Мили дом свой я привитам? 1903.


Гавриїл Костельник: поезия и проза РУЖИЧКОМ Ружички красни, червени, Ви од дзивчатох любени! Вам повем цошкаль шумного, Вам повем цошкаль тайного. Гей, алє тото нїкому Нє шмеце повесц другому! Лєм гевтей крашнє пахнїце, Цо сом вам шепнул, шепнїце! 1903.


Гавриїл Костельник: поезия и проза ЩИРА ЛЮБОВ Квиток квитнє И преквитнє; Роса пада И препада; Слунко видзе И заш зидзе; И пригреє, Ожимнєє. Любов моя – Навше твоя! Вона квитнє, Нє преквитнє; Вше це жада, Нє препада; Вше виходзи, Нє заходзи; Вше ме греє, Нє жимнєє. 1903.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

РИЧКА На концу валала – Як по нєбе хмара – Там ричка чече цихучка Попод верби стари, цо нїзко спущую Конари, и твар свою опатрую У води, и цихо гуча. Там над ше лїсцати Колїше сичаци, По води габи плїваю – Як дуга округли, як мешац стреберни, Па бежа и плюща у лєгкей пени, И блїск слунка прелїваю. А рибки малючки По води цихучки Ходза – так лєгко плїваю, И поплашени як диждж нараз заплюща, Над воду вискоча, и заш ше спуща, И травки крайом глєдаю. Хитра ластовичка Лєта и чвирка, До води вше ше спущує, З кридлами потрепе, и воду знємири, У вше векших кругох габа ше шири, А вец ше траци, змирює. Гей ричко, у тебе Одбива ше нєбо! И моя ше душа одбива, Цо як ластовка трепе з кридлами, Та ше так бави зос воду, з габами, Та ше одмладза щешлїва. 1904.


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1931 ПОМАРЛИ МИ ОЦЕЦ И МАЦ Помарли ми оцец и мац од старосци, Гей, уж и я, и я блїжей ґу вичносци! Мамо моя, уж на швеце нєт нїкого, Хто би ме, як ви, так волал: “Дзецко мойо!” Штерацец и штири – то су роки мойо Ипак Ви мнє вше волали: “Дзецко мойо!” Пецеро уж мал сом дзеци, дзеци свойо, Ипак Ви мнє вше волали: “Дзецко мойо!” Спаднул мур, цо бул пред нами у животу, Нашли зме ше на самучким самим фронту. На тим фронту, дзе падаю, препадаю, Дзе о вични брег ше роки розбиваю. Боже, Боже, як зме блїзко пришли ґу Це! Як преходзи людски живот! як клїпнуце! Добре нас учели старши, цо нас чека, Аж тераз нам ясна доля чловеческа. Ах, а нам аж тераз ясно: цо нас чека, Аж тераз нам ясна доля чловеческа. Корчин, 7. VIII. 1930.


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1932 ДОБРА ПОРАДА Нїґда щесца мац нє будзеш, Кед ше вше лєм старац будзеш; Так це бриґи, так розточа, Як цо черви древо точа. Кажди дзень ма надосц злого (Од Христа ши чул самого); Нє вида тот корень квице, Наверх жеми цо нє видзе. Та уж знаш, брацику, прецо Треба нам одривац шерцо Од тих нуждох, од тих бриґох, Од жемушнїх нєприликох. Злєц над жем, як да ши голуб, Наджемску шлєбоду полюб, Знай же живот вше пред нами Зос своїма богацтвами. Цо ши страцел, то барз мале, – Ище зме лєм жиц почали! Божа вичносц вше пред нами Зос своїма богацтвами.


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1933 ЯРНЄ СЛУНКО Яй, отвор ше нєбо, Та випущ слунечко, Та най нам швет озлаци, Та най нам яр ше враци! Яй, душа нам рада Вилєзнуц зос блата, Бо кадзи лєм попатри, Та жимске блато вшадзи. Як древа през лїсца, И ми так през жица; Як у цемнїци да зме, Та стари зме предчашнє. Яй, отвор ше, нєбо, Та випущ слунечко, Та най нам швет озлаци, Най младосц нам ше враци! Под нєбо премиле Шкорваньчок ше дзвигнє, Та шпивац, шпивац будзе, А з нїм и я и людзе. Заквитню орґони, Запахню на гони – Яй, живот заш воскрешнє, Та младосц нам принєше! 7. IV 1932.


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1936 ТОТА НАША ИЛЬЧА Вера, то уж дзивка тота наша Ильча, Виходзела школу, та уж шицко зна! За рок, а найдалєй за два, та ше ода – Ноша, знаце, шак уж штернац роки ма! Ма и тал... Яй, яка будзе красна млода! Ноша, знаце, же ше скоро ода – та! Позаметац, билїц, райбац – зварац, мидлїц, Як да є ґаздиня, так уж шицко зна! А як предзе! – тащок так нє може лєциц! Така є барз оштра, така вредна – та! Нє одлуга, та и хлєб уж будзе печиц – Ноша, знаце, шак уж штернац роки ма! А як ше дзивочи!... Ґу дзивчатом ходзи Вечарами, знаце, як обичай наш; Канджурки закруци, боме ше и фарби – Яй, же ти то, Ильчо, так уж шицко знаш! Хтоже це научел зацицовац ґамби? Но наисце ти уж дзивков розум маш! Кед нєдзеля придзе, та лєм да видзице, Тоту нашу Ильчу – яґод ружов квет! Мац ю випровадза зос трешацим шерцом Аж на драгу, дзе ю будзе видзиц швет... Шкрипя єй ципели, сукнї ше єй верца – Но, Ильчо, питаче приду, приду гнєт! Рошнї, рошнї щасна, наша ружо красна! Нїґда то нє спознай, цо так мучи мнє: Же ти така ружа, цо лєм два днї квитнє, Лєм през два днї, а вец цали живот схнє! Же ти така ружа, цо лєм два днї квитнє, Лєм през два днї, а вец цали живот схнє! У Львове 14. III. 1931.


Гавриїл Костельник: поезия и проза О КОНЬЧИНИ Преселєл ше мой Керестур На теметов – о, мой Боже! Яке чудо од живота! Хто го мирно пренєсц може? Пошли старши поколєня, Панотцове, дзиякове, Учителє, родителє – Шицки су на теметове! Чловеческей жемскей драги Прешол сом уж три штварцини, Гоч ми яки дзвон задзвонї, Та гутори о коньчини. Вше ми баржей швет пусцеє, Идзе єшень празна, гола, Нєт нїч... лєм на теметове Видно, як ше крижи модля. Цо ми жем указац мала, Та ми уж одкрила; лєм ми Єдна тайна преостала, Цо нє бива ту на жеми. Нє мам мира, яґод ґовлї, Кед ше од нас одбераю, Вше на нєбо з очми руцам: До вичносци глєдам драгу. Младосц нє сце то припознац, Цо у моїм тераз шерцу, Приду роки, та увери: Як раховац ше зос шмерцу. Цихо вшадзи, гвизди швица – Браца, гей, чи нє чуєце: Як нєбесни черча кочи Дзешкаль там на другим швеце? Кочи, цо превожа людзох Там ґу гвиздом одталь з жеми, Кажди рок їх блїжей чуєм – Уж сом ґу нїм приучени. Гвизди божо! Най ше полнї Тайна швета, цо ше меня:


Гавриїл Костельник: поезия и проза Божа воля! Поме, кадзи Пошли старши поколєня! Шак и на жем так зме пришли, Же лєм Бог знал: дзе и кадзи – Бог ше за нас ту остарал, Остара ше вше и вшадзи! 1934.


Гавриїл Костельник: поезия и проза Поезия за дезеци

1923 ПЧОЛА Зу-зу-зу-зу, шестри! Порадзме ше матки: Цо нам робиц? Чи би тераз Нє зробиц нам пратки? Зу-зу-зу-зу, дзеци! Най дзивчата преду! А ви идце гет до швета, Та зберайце меду! Дзе лєм обачице Гоч лєм яке квице, Там шедайце, мед найдзеце, Та го з квиту пице! Шак нам треба меду Назберац за жиму, Алє треба и ґаздови Одплациц порцию! Хто вам нє да мира, Тому ви повеце, “Сам нє робиш, нам завадзаш” – Та го уштухнєце. Зу-зу-зу-зу, матко! Такой це слухаме: Зос кошнїци з нашу писню На швет вилєтаме. Па будземе робиц – Так найлєпше будзе! Буду ше вредносци учиц Од пчолох и людзе!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

СОН Ходзи сон по хижох По цалим валалє – А лєм до тей хижи войдзе, Дзе єст дзецко мале. Нє чуц го, кед придзе; Нє чуц го, кед видзе – Лєм го теди чуц, кед шпива: “Шпице, дзеци, шпице! Треба вас повязац, Ви голубки мали: Же би сце зос колїсочки Нє повилєтали! Гаї, буї, гаї – Ви голубки мали! Же би сце зос колїсочки Нє повилєтали! Гаї, буї, гаї – Шпице, дзеци, шпице! Буду вам криделка векши, Кед ше пребудзице!”


Гавриїл Костельник: поезия и проза ПРЕПИЛКА Може буц сце препилку Нїґда нє видзели, Чули сце ю – та чи сце Шпив єй зрозумели? Путьпуруть та путьпуруть! “Як це любим, слунечко! Алє в жице кучим! Хвалїц Бога в укрицу Я так людзох учим – – – Путьпуруть та путьпуруть! Дзеци мойо, чи щесца Мало вам у гнїздзе? Красни лєс наш зос жита, Ма желєне лїсце! Путьпуруть та путьпуруть! Гнїздо нє охабяйце, Бо лєгко пострада Тот, хто дом свой нє люби, Тот, хто цудзе жада! Путьпуруть та путьпуруть!”


Гавриїл Костельник: поезия и проза КЕД ШЕ БИЛА МУХА З МУХУ... Кед ше била муха з муху, Як то страшнє було! Так ше тресла жем под нїма, Оздаль ше аж накрай швета Чуло! Кед почали огнї бухац Як перуни з хмарох – Як да ше побили войска, Силни войска двох пресилних Царох! Так ше мухи барз вадзели, “Нє шала!” – повеце – Ша за власи ше цагали Геваль-тамаль – гет по шицким Швеце! “Ти лєм єдна коньска муха! Ти сцеш заповедац? Ти сцеш шедац на чловека? Ша то тебе лєм на конї Шедац!” Алє друга муха кричи: “Ша я ци укажем, Дзе мам шедац?! Хто ма право?! Будзеш видзиц, кед це стрепем На жем!” Таке було, же у води Думал себе карас: Же ше дораз швет западнє, И шицко на нїм препаднє Нараз!


Гавриїл Костельник: поезия и проза 1924 НЄДЗЕЛЯ Седем днї у тижню, Бог их так подзелєл; Же лєм єден вжал за себе, А нам шейсц удзелєл. Вецей нам як себе, Господь Бог удзелєл, Бо то так зос дзецми робя Добри родителє. Алє кед нєдзеля, Придзе, – паметайме: Же то святи дзень господнї, Богу служиц маме. Будз, як да ши в нєбе: Нє забувай церкву! Май на себе чисти шмати, А молитву в шерцу!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ВИТОР Пришол ґу нам витор, До дзверох нам дурка; “Вонка цемно, вонка жимно, Пущце-лє ме нука!” И як щенє драпе По дзверох, и стука: “Вонка цемно, вонка жимно, Пущце-лє ме нука!” Нє пущиме ми це, Дзвери зме замкнули – Ти би нам загашел лампу, Поцме би зме були! Нє пущиме ми це, Бо зме за це чули: Же ти вжиме цепло краднєш, Та би зме змарзнули!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ЧЕЖКА И ЛЄГКА РОБОТА Кед робота з дзеки идзе, – Паметайце, дзеци! Гоч є чежка, та є лєгка: Як да сама лєци! Янко кромплї мал преберац Лєм єдну миричку, Алє дзека го цагала Вше лєм ґу бависку. “Чежка то робота!” – так ше Видзело Янкови – “Скорей жем препаднє, якцо Я будзем готови!” Михал кромплї тиж преберал Єден цали долїк, Алє з дзеку робел, нє стал, Як у плоце колїк. До вечара уж готови Михал бул з роботу, А Янко лєм тельо зробел, Як колїк у плоту. Бо то, кед ше з дзеки роби, – Паметайце, дзеци! Та и чежка праца лєгка: Як да сама лєци!


Гавриїл Костельник: поезия и проза ЛАСТОВИЧКА Ластовичка мала Ґу нам уж прилєтла, Нє забула нашу стреху: Прилєтла аж споза моря, З далєкого швета. Яка є весела! И шпива и лєта, Же под нашу хижну стреху Нашла свойо давне гнїздо, Кед пришла зос швета. Ластовичко мала, Яр ши нам принєсла! Кед чвиринкаш, жем ше будзи, А зос нєй желєне лїсце И квице воскреса. Витай, ластовичко! Чвиринкай и лєтай! Длуго у нас будз! – па о тим, Цо за морйом ши видзела, Ти нам приповедай!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

НЄБО Гвизда гвизди ше питала: “Чи далєко накрай нєба?” А на одвит езер роки, Кед нє вецей, чекац треба. Пришол одвит, гвизда гвари: “Я сушедки ше питала, Дзешец езри роки прешло, Лєдво одвит сом достала.” А сушедка так гутори: “Уж милийон роки дзешка, Як сом шестри глас послала, А одвиту нєт до нєшка!” Од гвиздочки до гвиздочки Така барз далєка драга – Порозумце, дзеци, з того: Яка велька божа слава!


Гавриїл Костельник: поезия и проза

ЯНИ “Гепо до нас, гепо Яни До нашого дому – Красше будзеш там ховани, Як ту у свойому!” Сушед богач так Яника Волал дня каждого За єдинка и за синка До дому красного. Пишни конї му споминал, Обецовал шмати – Вше му шерцо з тим пригинал, Же будзе богати. И раз ше злакомел Яни, Зос сушедом пошол, З малу зайду позберани До двора му вошол. Сушеда ше зрадовала: “Ах, злати Янику!” – Од шерца му прегваряла – “Мили мой хлапчику!” Так, яґод тащатко свойо, Ховац це будземе: Ту цо видзиш – шицко твойо! Шицко ми ци сцеме! Твоя будзем ци мамочка, Шерцо дам ци цале! И ти люб ме од шерцочка, Мойо дзецко мале!” Так’ любого го витала, Мило го бочкала – Меду, колача – цо мала, Шицко му давала. Янику ше при колачох Крашнє привикало, При орехох, памараньчох Време му бежало. Лємже кед ше рано збудзел,


Гавриїл Костельник: поезия и проза Барз му було чудно: Так як да зос драги зблудзел, Так му було смутно. Па кед седми вечар пришол, Позберал ше Яни, З хижи крадзме вонка вишол, Вишол розплакани. Здихнул, та з капурку дуркнул, И бежал ґу дому: Од люцкого гнїзда фуркнул, Всцекол ґу свойому! Загреб, 10. I. 1904.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

МЛАДИ ШКОЛЯР Кед то ище мали я бул, И до школи почал ходзиц – Знам, то ище сом нє забул, Же ме нє требало водзиц! Од шейсц рокох як хлапчику Школу раз ми указали, Од теди сом вше з таблїчку До нєй бежал – школяр мали. По таблїчки вше сом сцерал, Пишни конї виписовал, 2 и 3 я вєдно зберал, Над “а” и над “и” мудровал. Гей, а кед сом шицки знаки Розпознавал и їх читал, Як з медом – весели таки Вше сом їх любезно витал. Вец сом скочел з першей класи, Достал малу уж читанку – Чудни ме обняли гласи, Кед сом збачел там шпиванку. Читал сом ю, и нахмурел Чоло ище бистре, гладке; Боль по першох ми почурел, И парал ми шерцо младке. „Магяар аз éн апáм, аняáм! Магяар аз éн кедвес хазáм!” Таки слова я там нашол, А цо знача, – нє пренашол! Думал сом у малкей глави: Цо? нє зна, як ми, гуториц Тот, цо тоти писнї прави? Лєбо нам їх нє сце твориц? Ой, а як би крашнє було Читац таки дробни шори! Як би то ше мило чуло – Аж ми шерцо баржей гори! Лєм кед би хто насписовал


Гавриїл Костельник: поезия и проза Так, як мац ме научела – Я би єй то пречитовал, Вона би ше радосцела! Так сом мали барз мудровал, А шерцо ми рана пекла – Цо сом вецей ше чудовал, Баржей з болю вона цекла. А нєвидни теди руки Зос венцом ме овинчали, Вельо щесца а и муки, Вєдно з нїм ми даровали! Руски я поета постал: Руски шпиваночки складам – Нємирне сом шерцо достал: Любим народ, пре ньго страдам! Загреб, 2. I. 1904.


Гавриїл Костельник: поезия и проза ЖАЛОСЦИНКИ – СЕРЕНЧИ И МИЛЕЙ (По народним руск. [им] шпиваню у IV. шпиваньох) IV. [шпиванє] 1. У жельеним цихим лугу Соловейчок крашнье шпива – Нье мож то шпиванку другу Шпивац – якцо шерцо шпива. Ах, най вам нье будзе чуднье, Людзе, же я вше так смутнье л. 42/о И жалосно шпивам, шпивам – И вше слизочки розл’вам... Волам долю – ньет ëй, ньет ëй, Ах, та ан’ ньет мильенкей. Сцел бим ґу шестрички мертвей, А н’як нье мож ґу ньей... / катал. 21. Посадзим я польски Ягодочки, Буду ми споминац Млади рочки. Посадзим я ружу Червененьку, Будзе ме споминац На мильенку. Посадзим я вербу Засмуцену, Будзе ми споминац Ëй ньеверу... 34. На штред заградочки Ружичка коляца – Ах, любиц дзивочку – То доля ньещасна! З ружички вëшен’ Л’сце поодпада – Дзивче ше премен’, И шерцо препада...


Гавриїл Костельник: поезия и проза

З МОЙОГО ВАЛАЛА Идилски венєц Прим валалу слова тоти, прим народу мой – гоч я одбил ше од тебе ’ще я зато твой! Пепши слова и труд перши – шицко, цо сом мал, до тих я паперох зязал, и тебе сом дал. I Слунко горе, витрик шущи, житко ше колїше, а шкорванчок з нього вилєт и лєци вше висше. На початку уж зашпивал гласом як од меда: раз жалошнє, раз весело – описац ше нє да. Лєци горе – аж под хмарки думаш так високо, лєци, лєци лєм кущичко запатри го око. Шпиванка му з так далєка люпко розлєтує, цале мирне, цихе польо гуком наполнює. Кед до волї ше нашпивал, вец ше назад враци – спущує ше и трепеци з кридлами трешаци. А кед блїско уж є жеми – заднї глас кед пущи, яґод стрела фуркнє долу – лєм класок засущи. За шпиваньом заш шкорванка препилка ше глаши, в зарнє кучи тайнє скрита, бо ше людзох плаши. Путьпурутька, путьпурутька глас прериваюци, а гук єй ше польом лєє вше одглашуюци. Ой, то слухац, мили Боже, то ци шерцо треше, то щешлївосц, то рай прави – до нєба це нєше. Позабуваш шицки болї – спознаваш милоту премирного там живота и його красоту. Уцих уж и глас препилки, а лєм коса бринї, утнє житко, кед пререже, як струна задзвинї. Чловек коши, класки валя – жена му одбера, хлапец мали пред ню идзе – порвисла пресцера. Єден откос кед виженє, зос косу на плєцу назад придзе и руки му други откос мецу.


Гавриїл Костельник: поезия и проза Слунко греє – його зної, алє нїч то зато, зной кирвави то ци хлєбик, то ци праве злато. Под тополю стриблолїстку – у погодним хлатку, цо єй лїсца так блїскаю на слунковим златку, стої там им гомбалочка, при нєй дзивче кучи; у гомбалки дзецко малке – роботнїк шe буц учи. Шедзи дзивче при золнїци, братка колїскує, и бави го, гутори му и мило милує. Кед заплаче, кед постанє вон кус процивлївим, весела му вона шпива гласом жалошлївим: „Нє плач, злате, нє плач мали, мили соколїку, пошол оцец твой зос дому на лєхким конїку, пошол оцец, пошла и мац, хто це будзе ховац. хто укладац тебе будзе – писмї пришпивовац? Ей, та виховаме крашнє ми тебе малого, кед мац придзе, даме єй це, леґиня красного. Гаї, буї, гаї, гаї – ти таще чучало, ша ти ше уж од мамочки за досц нацицало!” Вoно слуха як шестрички польом глащок гуї, як му вона прелюбезна шпива „гаї, буї”. Слуха, слуха, нашмеє ше – ангелок постало, и у хлатку под гомбалку вецей нє сплакало. Док з оштрима ’ще зарями слунко пригривало, по високим док ше нєбе ище прехадзало, там под хлатком вони двойко на само шедзели, з милованьом и шпиванку вєдно ше бавели. А кед кущик охладнуло, спод гомбалки вишли, по сцернянки там дзе коша – ґу мацери пришли, На сноп шедли, з мацеру ше кущик росгварели, вец з пальцом указуюци, слунечко патрели. Вoно цихо уж запада и помали шеда, там далєко аж за жему друге место глєда. Цали запад од злата ше у червенї блїска, лєм даґдзе ше хмарка била указує з нїска. Онємує глас уж тащкох, а други ше родзи – шпиваюци ше зос поля утрудзени ходзи. Раз зачуєш лєм сам єден гласок од дзивчатка, па заш вецей гарла сгурча – дзвинї писма слатка. Кочи лєца, лєца хитри, а зарно ше кива, tа и воно вєдно з людзми шпиваночку шпива:


Гавриїл Костельник: поезия и проза шущи, сичи, класок з класка на други ше валя, яґод габи по пребистрей води цо ше шаля. Уж сгинула задня заря слунечка ясного, а цма за ню полєтує нєба белавого. Наквицену з гвиздочками билострибернима и мешачком блядих рогох шмату уж жем прима. Пришол ґазда уж зос поля и челядз му цала, запрашена од роботи ше поумивала. У приклєце док им дакус окрипи наваря, позбера ше ище вона, кус ше порозгваря. Пошедаю кой на лавки, кой около пеца, зоз стола им од лампочки зарї видни лєца. У їх шветлє, так шедзаци, поприповедали о роботи, цо наютре робиц би ю мали. А дзе баба старих рокох и стриберних власох приповедац започала о предавних часох, дзеци сцели би ю слухац – уха напинаю, кед зачую о шарканьох, мамки ше туляю. Вше плашлїви так на облак вецка закукую, кридлати ше там шарканї чи нє указую. Па заш чи нєт дзивей дзивки, вше ше оглядаю, и на бабу зачудзеним оком попатраю. У дїтку ше пребилому шерцо розограло: Гей док млади вон дараз бул, як ше то орало; древени плуг – штири конї под нїм ше зноєли, а стиковац вше ши мушел – аж ци руки млєли. Дзе машини теди були? – Та аж до єшенї вше на гумнє брадла стали ище нє потлачени. Дзекеди шнїгови ташки уж з хмарох лєтали, вони ище полни шопи нєвятого мали. А кед почнє вон о Прайскей, очи му зашвица и стари му – уж зморщени зачервеня лїца: гей, Боже мой, як там страшнє, горко войовали, на клєчаци як у Бога помоци глєдали. „Нє так то ше”, завершує „дзеци мойо мили, тераз жиє, як ми дараз на тим месце жили. И робел ши и зноєл ше, а твойо нє було, бо з дерешом ище пану до коша спаднуло!”


Гавриїл Костельник: поезия и проза Так ше вони розгваряю и за стол шедаю, алє ґазда дзе и слуга – єдно место маю. Помодля ше и зос истей мисочки черпаю, єдна мука и исти зной – розлики нє маю! Стол припрости там нє позна презвирства гадного у тей хижки фаризейства нєт анї жадного; нєт там пихи, нєт гордосци – там понїзносц влада, там худобство од богатства у чесци нє страда. Кед и глад уж засицели, од стола ставаю, хлопи ‘ще до хлїва пойду, статок припатраю. А мац дзецко миле бере, на сон го уклада – положи го на посцелку, ручки му посклада. Вона модлї, воно за ню прегваря помали, так модляци и „Отче наш” цали докончали; ой, як воно з побожносцу мацер попатрало, ой, як воно зос любову Бога вигваряло! Кед биш видзел ти тот квиток премирного мира, яка у нїм ище малким превелїка вира, як му очко таке бистре и шерцо малює, и нєвиносц його чисту як му указує, занєшена би ци слиза око наполнєла, душа би ци од любови витаргнуц ше сцела, и през росу ти би патрел як ангелка того слова пребиваю дзвери нєба високого. Цма уж вшадзи, лєм єден ше пламенчок яшнєє, то ци заднї, як зорнїчка, цо ше задня шветлєє. Остатнї вон ище блїска, патри – випровадза на починок, а вец и сам на сон цемни схадза. А нараз и вон ошлєпнє, и спац полєгаю, ой добре їм, вимучени, уж одпочиваю. Мирни, цихи вноци теди часи завладаю, лєм когути пишни дзе-ґдзе дараз зашпиваю. II А кед жито шущаце ше зос косу покоши, кед за роси повязане до крижох ше зноши, и овес аж под пазухи з главку ше пишаци порипе ше – вец ше суши на гарсцох лєжаци. Од зарна ше високого жем уж почисцела и ровнїну наоколо през конца створела.


Гавриїл Костельник: поезия и проза Мог биш видзиц и швет шицок, алє нєбо пада, И дальнї ци вид зос хустку белаву заклада. А там дзе округле з жему вєдно ше збочкує, през числа ше габох билих бистро прелївує, па ше блїща, па трепеца на слунку младому, же то „баба кози гонї”, нашо гваря тому. На далєко швет ци шицок морйо єдно красне, стриберно ше прелївує, як стрибло є ясне, по нїм як кед би плївали чамци за чамцами, шорую ше марадики за марадиками. Части кочи, лєхко лєца уским дильовами, з своїма ше ширцом поля глаша черчанями. А за собу шиву хмару праха охабяю, аж швицаце зос нїм слунко циньом закладаю. На сцернянку коч кед сцигнє, кочиш на стояци наоколо густих крижох коч назад навраци, и при марадику конї гласом установи, крижни древа з дескох сцагнє и их приготови. Вец нєвеста оштрих рукох вше сноп за снопами на коч горе чловекови руца з видолками. А вон снопи од нєй прима, добре их намесца. док их верхом нє накладзе – кельо ґод ше змесца. Па кед уж на крижни древа клаше намесцели, коч удесно кед викладли, крашнє завершели, на ньго виду, як на стреху горе пошедаю, так шедзаци ґу брадлом ше помали врацаю. Други заш на празно иду, на дещички шедза, за цо скорей, бо нєт кеди, бежаци заєдза, скорку сланїнки прехваца и хлєба билого, Док нє дойду дринґаюци до поля свойого. А кед дошли, коч и вони з зарном наруцали, шедли горе обидвойо – брадлом ше врацали. Дому нєшка зарно свойо мало хто звожує, мало хто на коньох свойо жито отлачує. Гей, а дараз богатство ше шицко позвожело на гумнє, и вец на коньох шицко ше тлачело. Уж вщас рано з брадла вельо снопи нацагали, уже долу, клаше горе гумном поставяли. И по клашу штири конї прездзень вше бегали,


Гавриїл Костельник: поезия и проза челядз цала вельораз го прездзень преврацали, вельо раз зос нього сламу обиту зберали, та ю вец на брадло горе деском винашали. А єден стал и гнал конї на слунку оштрому, лєм калап крисати кущик хладок правел йому. Вечаром заш натлачене з граблями зогнали, И до длугей ноци вяли, до грота сипали. А тераз ше брадла пиша польом виставени и дзвигаю так високо глави завершени; яґод чупор гускох билих цо уж злєтнуц маю, так на слунку з далєка ше и вони блїскаю. А наскоро медзи нїма загурча машини, чарним им ше димом скуря високи комини. И яґод на квиткох пчоли кед ше позбегую, и зос свою муку слаткосц з квета визберую, а вец вимучених кридлох з квеца позлєтую, до кошнїци мед свой ноша – и ю збогацую, так и людзе по брадлох ше велї посходзели, и зос зарна богатого заренко лупели. Млади и моцни леґинє веселого шерца на брадлє ше по подену коло снопох верца, так заджобню за сноп чешки, лєхко го руцаю, а вредни дзивчата снопи од нїх одбераю. Ясна страшни зос гурчаньом клаше отлукую, сламу длугу з окруцаньом лєгко вируцую, а хлопи ю зос видлами велї причекую, до рогох ю так стирчацих вецка викруцую. А заренко ше по трешки з роштами роштує, и до мехох очисцене чешке ше сцадзує. Дїдове заш мехи вяжу – и їх вец мераю, па попри тим з палєнку ше дакус наздравяю. На коч мехи кладу полни – накладу до верху, и кед руши коч ше, шкрипи под так чешку терху. А до дому кед ше придзе, вец ше мехи ноша по драбинки – и сипу ше до велького коша. Златне кошом ше глїбоким жито розлївує. до стрехи го пребогате верхом наполнює. Гей, прешумнє зос златом ше тераз плаци плаца, сто раз вецей и шаце ше а и мука враца.


Гавриїл Костельник: поезия и проза А кед швето и нєдзеля по кошачкох придзе, леґинь кажди рано станє и за коньми идзе. Вельо их ше там на сцерньох, вельо посхадзаю, чутки себе на пуканє добри назбераю. И роскладу зос терекох пламень так червени, яґод на виходу слунка шветом роздрилєни. И з устами росгорену жирячку роздую, а на чуткох заренка ше пуком роспукую. Кед ше конї им як буґни уж трави напасли, пламень вони розбовчани, жирячку загасли. Па вец конь випутали, дзехтори прагали, други на коньох шедзаци дому ше врацали. А єшень уж помальочки богата приходзи, Полни гамбари и пойди за дарунки водзи. Коши верхом наполнєни – пойд ше лєм пражнєє, Чека жадни кукурицу, цо по полю зреє. Людзе уж ше сготовели и ламац почали, красни чутки яґод руки на руки складали. И вец до кошара сипу – його наполнюю, кошар вежню на медзу го полни висипую. А коч идзе коло цирку и громатки збера, же би нє спадали, поньва под нїх ше пресцера. Вец помали дому вожи, на єдну громаду шицки чутки ґу тернацу зос кочох ше складу. А кед вечар мили придзе и цмасте змерканє, до двора ше позбераю вецей на лупанє. Па гоч и цма – вони видза, лампа им швицаци зос облака зарї руца – и цма так ше траци. Шедза вони на мехким лїсцу чутки лупаюци, приповетки души слатки приповедаюци. Олупани чутки кажде окреме зруцую, па хто вецей их налупа, вше ше обегую. Шедза вони шицки дома на грутки родзеней, и до гроба свойго нїґда од нїх схабеней; шедза вони шицки свойо, шицки там зобрати, нє ширцом велького швета за хлєбом розгнати. А кед Бог да добри рочок, па грозно белаве по конаркох лоза зродзи и полне и здраве. бударе вше по винїцох стари похоцкую,


Гавриїл Костельник: поезия и проза препатраюци чокоти барз им ше радую. А коч полни до винїци младих ше привеже, з бичаком ґиризди кажде зос конарка реже. Нарезане у мирицох на коч вец зношую, у гордове, кед наполня до дому звожую. Боси ноги вец белави бобки прицискую, чури чурком спод нїх капки, гордов наполнюю; чуря капки, и богатство цихе приглашую, чуря слатки, нєзбачлїву щашлївосц зношую. З погариком ґазда слатке винко зачерпує, перши погарик подзвигнє и шумнє винчує: „Слава Богу – того року крашнє ше зродзело, цале нам обисце биле з шицким збогацело!” III Шнїх завеє з густих хмарох – зрадую ше дзеци, през облак вше патра, крича: гей шнїх пада, лєци! А вон пада як кед би ше мотилї роєли, и зос билима кридлами мило трепецели. Пада, пада и напада скоро до колєна, цали швет ци єдна плахта било обилєна. Лєм хижочки, древа голи над ню вистирчели, и под билу шапку нємо на биле патрели. Перша ноц за першим шнїгом хижи барз прибрала: цомплї длуги яґод швички стрехом повишала – и облаки зос кветами красним росквитала, води бистри лядом глатким позамарзовала. Аж спод хмарки на жем жимну шкорванчка здрилєла и пищочка його гласни нємо онємела. а препилку зос класатих зарнох вируцела, охабиц тот край мушела, па ше одселєла. Комини ше так пишаци хмарно закурели, вонка жимно – пеци цепли хижочки сцеплєли, а на жиму дзеци мали повибеговали. чи би могло уж ше шлїскац, ляд препатровали. Алє ище вон преслаби и як скло ценючки, нє шме на ньго стануц нога анї помалючки. А кед го дас два, три ноци моцнєйшим направя, з веселим го вони словом радосно поздравя.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

Як по манґелю ше по нїм гладким забегую, и шлїскац ше вони дзекеди кояк видумую. Єден вец ше з єдну ногу, а раз нє засцигнул, спаднул сеґинь – па цо скорей заш ше назад дзвигнул. Лєм попатрел на гвиздочку, цо ше заблїщала под главу му, цо ю вона ляду змальовала; влапел кус процивно шапку, цо му одлєцела, чом же вона буц заглавком глави му нє сцела? Нїч то зато, було – прешло, себе подумує; та през муки нєт науки – и далєй пробує. Други кус ше нашмеяли, па як катонаци за шором ше заш шлїскали весело кричаци. А там заш саночки криви до рукох сциснули, и спод шопи на двор з нїма на шнїх вибегнули. Та давно ше вони тому, давно радовали, давно санкац ше по шнїгу – давно уж жадали. Гей, а тераз то ше цага, то ше паньски вожи, дзе нє може єден, двоме – вецей їх ше сложи, та ци лєца яґод ташки, шнїгом поскакую, а дзекеди боме вїни ше и попреврацую. Лїца їм ше червенєю, руки им жимнєю, кус задую до нїх, па их дакущик сцеплєю. а кед збача, же су гладни – кед ше набегали, аж теди ше до хижочкох цеплих поврацали. Нач палати им високи, кед нїски хижочки таки су им прещашлїви, таки прелюбочки? Ша у нїма шицко маю, цоґод лєм им треба – шицко злато: цеплу стреху и кромкочку хлєба. И леґинє уж спод шопи санки вицагнули, за санканє облюбене вєдно ше спрагнули. Коньом красним, гриви крашнє позаплєтовали з пантлїчками – и швицацо уж их вичесали. Виведли их з хлїва вонка и уж запрагнули, красни штверци и зубадла на нїх уж складнули. И на предок вец до санкох вони пошедаю, а на задок ше дзивчата млади намесцаю. „Дзеци мойо” мац им добра шумнє наказує и зос златним своїм словом з устох прегварює: „Же би ви на себе шицки добре мерковали,


Гавриїл Костельник: поезия и проза барз нє гоньце, же би сце ше нє попреврацали!” Стоя конї запрагнути – швитки як татоши, цо за нїх приповедаю, же их кридло ноши. Стоя шумни и пишацо глави випишую, як школяре по таблїчкох цо их виписую. Стоя в санкох бесноноги и нєвиробени, та буґери аж по нїма трепца намесцени. Стоя вони – алє лєдво – з копитом дупкаю, кеди капуру отворя, пажерно чекаю. А нараз капура свойо кридла роширела, и зос двора на драгу им драгу отворела. Чмиґнє батог – скоча конї з санками лєцаци, а з нїх глас ше розлєт гласни валалом гучаци. Зашпивали полним гарлом хлапци и дзивчатка, шерцо младе їм шпиванка вешелї преслатка – И од нього през уста ше люпко вицагує, Шицок валал своїм гуком – медом наполнює. Лєца вони так на санкох мило шпиваюци, а старши их попатраю їм завидзуюци; слаба баба здихла себе – на то подумала, кед и вона так ше дараз на санкох санкала. А даєден пайташ, як их збачи уж здалєка, зос лопату полну шнїгу скрито их причека. и кед приду уж ґу ньому, шнїх вон на нїх руци, а шпиванє ше претаргнє од шерца шмеюци. Та їх млади чарни власи нараз побилєли, а лїца им так червени барз почервенєли. И шмеяци єдно друге вец ше отрепую, а попри тим ище баржей з звиском пришалюю. Лєца конї як ластовки, гриви им пирхаю и пантлїчки заплєцени воздухом лєтаю, а санки ше вше за нїма скоком заруцую, и зос шора вше на други лєгко пребегую. Уж превезли вони ше млади по шору каждому, и врацаю ше весели ґу свойому дому. Онємел їх звиск нємирни, сгинуло шпиванє, а лєм чуєш коньох лєхких черкоткох черканє. Уж су блїско – а пред хижу мац их випатрує, застарана з ошмихом их тераз привитує.


Гавриїл Костельник: поезия и проза Вони ище на остатку єдну зашпиваю, и до двора сцигню – з санкох уж позихадзаю. Кед ше змерка, а дзивче ше до ґаздинї збере, свою кудзель и гарсц влакна под пазуху бере, та вец видзе зос капурки – и на драже чека, кед обачи, же пайташка идзе єй здалєка. Привитаю ше вєдно иду до ґаздинї нука, Гей, а ту уж полна хижа и превелька гука; ту колєскох од кудзелї, вреценох фурканє, ту веселе и леґиньох, дзивчатох шмеянє; Ту шпиванки нєпрестане преслатке гурчанє, ту єй яґод ташка кридлох до нєба лєтанє, ту вона младе шерцо з огньом своїм роспалює, ту вона любов – радосц його гласом прегварює. Ценким гласом дзивче водзи язика свойого красне слово – шпиваночку до шерца любого. За ню шицки мило гурча з полнима гласами, и єй шерцо так провадза з своїма шерцами. Шпива дзивче, гонї кудзель – влакно припущує, а златна ше єй нїточка з рукох вишлїскує, и округло на врецену ценка омотує; шпива дзивче, гонї кудзель – нїтки приспорує. Уж досц позно, и мешац ше бляди указує, же їм исц до дому треба, сам им прегварює. а вони го послухаю, уж ше позбераю, и нараз ше од ґаздинї з прадкох росхадзаю. Виду з двора, иду дому мирно, шептаюци, даєден ше леґинь скриє – груду на нїх руци, па од мира и шептаня звисок ше розлєє, плашлїви ше, бояжлїви, на остатку шмеє. На нїх мешац зарю свою ясну росипує, по билим им шнїгу драгу дому указує, бистрим оком их провадзи, на нїх ше огляда, и зос нєба у тим часу ґу нїм зисц зажада.

IV Стало рано, красне рано – з сна ше пребудзело,


Гавриїл Костельник: поезия и проза стало рано, красне рано – оком препатрело. Стало воно облєчене у пребилу шмату, чека нєсцерплїво красни вечар и ноц шяту. Дзеци як ше лєм пребудза, уж мацер питаю, чи готови уж торбички за шпиванє маю. А у пецу пука пруце, пламень забовчує – чека гладни на бобальку, цо ше вишулькує. А дзе дзивче крачун прави – його наквицує, па яблука и орехи златком озлацує, и вец их з медовнїками на ньго привишує, лєдво, лєдво и радошнє вечар випатрує. Уж ше змерка, а воно з хижи вонка шмеце нєше, шерцо му ше треше – слуха откаль пес то бреше? Та за тим ше воно гласом з родней хижи ода, за нїм з дому оцовского пойдзе яґод млода. Хижа било вибилєна, крашнє спораєна, а на столє уж ше швици швичка запалєна. Ой та як би там нє було шветла горяцого, дзе ше причекує, жада шветла предвичного? Браца з брадла до золнїци слами нацагали, и презлатну ю и оштру до ньей завязали. А кед ше уж и пацери дзвоном одзвонєли, до приклєта там ґу дзвером сламу намесцели. Вец до хижи шицки войду, найстарши останє. вон ма принєсц сламу нука, зос ню винчованє. Та на дзвери вон задурка – войдзе з крочаями, откриє ше и прежегна – почнє зос словами: „Нєшка Христос, Цар нєбесни, мал нам ше народзиц. нєшка Христос, Цар нєбесни, мал зос нєба сходзиц, нєшка мал вон нас откупиц, зос гриха вибавиц, нєшка за нас жиму церпиц – и себе преславиц. Так нам пророк Исаия давно пророковал, и Емануилом його славно наволовал: „Уж нам Дїва” – прегварює „породзела Сина, Бога, Цара предвичного, – Мария єдина!” А я кущик вам домашнїм принєс оштрей слами, росипем ю по тей хижи, най будзе под вами, же би ви ше у яшелькох Христа споминали, як на слами на ньго жимней вол, ошлїк дихали. И зос сламу принєс я вам красне винчованє, од народзеного Цара щашлїве жаданє, же би ви в радосци тоти швета спровадзали,


Гавриїл Костельник: поезия и проза и вельо их – и весели, здрави дочекали!” То вон шветочно, ангелски з устох прегварює, и золнїцу уж розяже – сламу росипує. Од радосци од нєбесней шерца задуркую, з милоту ше и шятосцу якуш прелївую. А на очох од радосци слиза препатрує и наоколо стояцим око наполнює. Чесни оцец в чолье стої, винчованє вита и йому радосц на лїцу зос слизу открита: „Радуйме ше, нєшка шветло у цми зашвицело, радуйме ше, нєшка дзецко швет тот вибавело, радуйме ше и вешельме, до нашого дому прилєцели красни гласи вибавлєню тому.” Так прегвари вон ґазда, и за стол шедаю, та подзеля ше з вечеру – яку уж ю маю: ту преслатки мед ше жовци и риби печени, капушнїки и бобальки – таки омилєни. Шедза старши так за столом – и иста нєвеста, хтора други дзень мац нє сце шедзацого места. Дзеци мали лєм по слами любко ше валяю, зоз руками по цалей ю хижи намесцаю. Орехи им мац подзелї, яблука червени, гей яки им тоти дари мили, барз злюбени. Вежню пранїк, ґу ношки го стола приложели, и по нїм ше з орехами радошнье бавели. А нараз ше под облаком глас якиш зачує, „Дате ся навеселити?” – так вон припитує. „Даме, даме” – дораз на то з хижи ше озива, „Народил ся Исус Христос” – глас весело шпива. И у час тот яґод кед би кридлати ангели зос нєба ше високого ту на жем спущели, та под облак каждей хижки ше понамесцали, и дзвончковим своїм гласом дзвонко зашпивали. И у час тот цали валал нєбесни орґони, цо зос своїм гуком гурча на гони и гони. и з нїм и голому пруцу душу улїваю, Мертве, тварде и змарзнуте на живот дзвигаю. И у час тот цали валал тайна шята, слатка, –


Гавриїл Костельник: поезия и проза и у час тот цали валал розквитла загратка, дзе лелия, гвоздзик, ружа гарлом зашпивали, з побожносцу, з щешлївосцу, з любову спахали. Повед биш охабя тераз ровнїну глїбоку, дзе бул забути од швета – нєвидни му оку, та ше на брег-хмару дзвига з малима хижками, цалим шветом шветло руца з другима гвиздами. Пать улїцом з торбичками иду двоме браца, под сушедов, под родзинов облак ше навраца, и шпиваю як шкорванки писми мили, шяти, а по шпиваню винчую жиченя богати. У сушеда, у люцкого през облак им даю, дзе ґрайцар, орешки дакус – кельо надумаю. А родзина препозна их, до хижи их вола, нука, нука аж ґу столу – до хижного чола. Па заш шпивац и ту муша – гей алє иньшаки ту дарунки як в люцкого, бо ту и петаки били и блїщаци цвенкню – до мешка спадаю, яблука, колачи скоро и места нє маю. А там з гвизду троме иду било облєчени, на глави им як коруни шапки положени. Аж до хижи зос ню красну вони ухадзаю, при шпиваню и клєкаю – з шаблю ше збиваю. А вифлеєм уж барз ритки – дараз вецей було. Гей, на жалосц траци то ше – старосци спаднуло. Леґиньох заш вельке коло, аж иду зос мехом, Же би места направели яблуком, орехом. Лєм пред гевтот облак станю, дзе пайташку маю, „День божого нарожденя” гарлато шпиваю, па на миски там орехох до грота сипаю, а даґдзе их ище з капку вина привитаю И пинтовка вец ше вожи од руки до руки, вельо их єст, док пресохнье, нє барз треба муки. И кед шицко вицадзели, з двора вихадзаю, „С нами Бог” зос шицку моцу улїцом шпиваю.

Уж кус сцихло, глас оглухнул, лєм „С нами Бог” дараз ище загурчи по валалє, и заш сгинє нараз. А през облак червенкасте шветло руца крашнє


Гавриїл Костельник: поезия и проза швичка – нєшка спац нє идзе, анї ше нє гашнє. Нєбо ясне и прибране з велїма гвиздами, трепецаце и швицаце зоз їх зарйочками. – Ой а чи нєт в тим презчислу горе медзи нїма гевтей гвизди, цо з зарями милорадоснима тром царом народзеного Цара прегваряла, цо ше так над Вифлеємом з далєка блїщала? – Крижик златни на верх турнї шветлом забовчує од мешачка – и як гвизда з зарю стрепецує, указує, прегварює над валалом ясни, дзе лєжи дзецочко мале – його вертеп красни. А за гвизду тоту людзе гарню ше, сгартаю, „С нами Бог” з полного шерца радосно шпиваю. Полноц славнє и саночне задзвонєли дзвони, и спод хмарох розбег им ше глас в далєки гони. „Слава Богу на висини” – гук лєта и лєта, „Радосц, радосц – народзел ше Откупитель швета!” – V И фашенґи прелєцели мили и весели, кед вечаром вше по праткох прибранци ходзели, кед улїцом дружба ишол з ручнїком червеним длугих ройтох – и калапом крашнє заквиценим. Па на свадзбу вон у хижи з стариньским словами шветочно родзини волал зос их дзецочками. И наскоро звадзба була – гудаци заграли, шицки ту ше вешелєли – млади танцовали. А тераз мир и обумар валал так кричаци, лєм дзекеди цихосц прерве глас женох трешаци, цо ґу крижу каменому вечаром ходзели, шептаюци Роспятого кед цихо модлєли. И заш рано кед когути будни зашпиваю, и кед кочи дринґаюци валалом черкаю. Черча кочи, а на нїма плуг, кольчата, брана, на польо ше орац идзе, дзе сцернь нє орана. Конї з коча та до плуга дораз ше запрагню, чмиґнє батох и глас скричи, штверци ше нацагню. А плуг оштри бразду зарип – глїна вискакує, по блїщацим желєзу ше лєгко ошлїскує.


Гавриїл Костельник: поезия и проза Идзе орач так за плугом и прициска ручки, а глїбоко пущел, конї иду помалючки. На нонцу вон их навраца, и заш бразду другу лапа, а жем вилєтує по глаткому плугу. Па так оре, док сцерень цалу нє попреврацує, дерляча вец чешка за нїм ганти розбивує. Кед ше зровна, шач зос руку зарно росипує, а за нїм церньова брана шаце загребує. Шеє шач зоз полну гарсцу, и по жеми ходзи, красна йому дума душу – же ше оздаль зродзи, Наполньела и гадала на Бога доброго, ой да Вон, па вльеце будзе клаше з зарна того. А яр млада рошнє, рошнє – уж од сна ше будзи, патри шветом, а вон як би бул єй ище цудзи: Древа голи, ище през лїсцох, лєм пупольки мали по ґранкох спод твардей скорки повикуковали. Наоколо цале польо ище груда гола, а яр ю зос благим слунком на квитанє вола. Жем ю слуха – и травки ше по нєй зжелєнєли, на желєни уж пажици крави ше гонєли. Па кед рано ше розвидня, краваре пукаю, а ґаздинї з двора крави на драгу пущаю, Ище их скорей до жохтара вони подоєли, на валов их випущели – и так напоєли. Мурча крави по улїци, краваре з пшичками з валалу их шицки гоня – пашу пажицами. За нїма кондаше трубя и швинї сгонюю, а ґаздинї з кармикох их вонка випущую. Па кед тото шицко свойо рано спораєли, ткац ше вец до хижи вони ґу кросном врацели. И чолнок помедзи нїткох глатки преруцую, а дзеци уж з сна станули – цивки насикую. Нїтка ше до нїтки збива, и круг ше зродзує, па ше шари коло кроснох полни омотує. А вец кед ше цали витка, вода щ’ на ньго лєє там на гумнье, та наскоро як шнїг ше билєє. А по гумнье коло платна жовца ше гушатка, бежа били и таркасти зос квочку курчатка, по дворе их вона шицким, по загради водзи,


Гавриїл Костельник: поезия и проза З квочканьом их там зволує, дзе зарна находзи. А вони ше сцу поламац – так барз ше збегую, и вони, дзе квочка джубе, коло нєй зджупкую. И вец кед ше наджубали и понаєдали, квочки ше под кридла мехки вони поскривали. А так за мамочку свою и дзеци здихую, вше час, кеди ґу нєй приду, лєдво обчекую. Миле лїцо мацерине у очох им стої, и болї им шерца воно любежлїво гої. Вше внєдзелю пополадню нєвеста з дзецочком прибраним до билих красних – а ‘ще крашим очком до мацери – аж сцу злєтнуц – так ше понагляю, а мац мила и рейтеши лєдво их чекаю. Ту при златей ше мацери шицки, шицки зиду, гоч з Збегньова на Барище треба – вони приду. Кед ше дакус погосцели, вецка прегваряю, цо през тидзень на серденьку зачуване маю. А на драже жени шедза на стольчкох так малих, приповедаю о койчим – о часох престалих. Кед дзивчата край н’х прейду з шущацим сукнями, осудзую вони сукнї з драгима хустками. У конку лєм єдна шедзи цемна а и слаба, приповеда, кадзи уж ю нєсла морска габа. и толкує шяти места зос Єрусалиму, цо их очми ‘ще патрела – и з велького Риму. Прегварює, а жени єй на слова меркую, у шерцу ю и барз любя а и ю жалую. Медзитим, и хлопи вишли уж и пошедали, о ґаздовству, року добрим ше поросгваряли. А кед зос високей церкви дзвони задзвоньели, и хлопи ше, а и жени з драги розходзели. Па до церкви на вечурню – кед ше позберали, шицки ишли, доми свойо празни охабяли. А лєм єдна стара сама у хижи остава, давно єй сгаснути очи и слабосц нє дава, же би вона в нєдалєку церкву ше рушела, же би там на шятим месце Богу ше модльела. Жаль єй, алє вона себе сама уцешує: „Та досц сом ше находзела” – цихо пришептує,


Гавриїл Костельник: поезия и проза „а тераз лєм чекац мушим, док Вишнї повола там ме горе аж ґу себе – до свойого стола. Седем роки уж нє видзим – досц сом ше нажила, лєгко ше одселїм, дзе ме вола Божа сила!” – Мирна вона на паточки кучи похилєна, Спадла би єй задня слиза – кед є висушена. Мирна шедзи и пацерки по рукох пребера, од тей жеми и од нєба рай вона вибера. Па модлї за дзеци свойо – благослов им схабя, и на нєми образ така баржей уж сподабя. Така слаба препадує, швет ше подмладзує, тому ярньому животу шицко ше радує: жито буйне и овес ше уж зажелєнєли, древа голи з лїсцом ше млатким розлїсцели. По заграткох коло хижох квеце виквитало, цо го дзивче, любяци го марнє залївало. А рано ше бистра роса на квиткох блїщала, бояжлївим очком своїм слунко счковала. А воно ше споза жеми вельке указує пречервене – и вше векше огньом загорює. Першираз на росквицену жем попатрує, и як витрик уж по полю зарно сколїскує. Ошвицую ранши зарї чупор овцох билих, цо ше биля як шнїх били кед окупал би их, и ходза по житку буйним – нїско го спасаю, баранчатка ровним польом мали виграваю. Кед даєдно од мацери своєй ше одрадзи, смутнє бечаци по овцох гльеда мацер вшадзи. Кед ю збачи, ґу нєй бежи, барз ше радує, при нєй паше – од нєй вецей ше нье отаргує. А при овцох овчар стої и на нїх меркує, з куцовом их од люцкого своїм обранює. – Слунко нїско, и од жеми вше више одходзи, и вше вецей людзох вредних на польо доводзи. Слунко горе – витрик шущи, житко ше колїше, а шкорванчок з нього вилєт и лєци вше висше. На початку уж зашпивал гласом як од меда: раз жалошнє, раз весело – описац ше нє да. У Загребе 22. XII. 1903.

На пренеп. Зачат. Богород.


Гавриїл Костельник: поезия и проза

Т о л к о в а н є.

Костелник.

Главна ми дума була, кед сом писал тоту писму, же бим приказал шумни и щашлїви живот на валалье. Зато сом єй и дал мено “Идилски венєц”.

НАДПОМНУЦЕ: Дзекуєме НВУ „Руске слово“, Нови Сад на уступених преписаних текстих


Issuu converts static files into: digital portfolios, online yearbooks, online catalogs, digital photo albums and more. Sign up and create your flipbook.