1(9), 2012
Экономическое приложение к журналу «Переправа» (печатный орган АНО «Переправа»)
В.Ю. Катасонов
КАПИТАЛИЗМ КАК РЕЛИГИЯ Индивидуализм в значительной степени идентичен понятию «эгоизм»; он пронизывает все стороны личной и общественной жизни. Хорошо известно, что человек – существо общественное. В христианстве это общественное существо, уподобляясь своему Творцу, относится к окружающим людям с любовью и милосердием; братская любовь сплачивает людей в единое целое (семья, коммуна, община и т.п.). С. 2
О.Н. Рыбковская
ОТЕЧЕСТВЕННЫЙ И ГЕРМАНСКИЙ ОПЫТ ОПЕРАТИВНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ ЭКОНОМИКОЙ... В настоящее время предпринимаются активные попытки социокультурной унификации в рамках форсированной глобализации мирового хозяйства, в т.ч. утверждается, что развитие мировой экономики в основном определяется циклами Кондратьева, в качестве базы которых рассматриваются процессы замещения основных фондов на новой технологической основе. С. 19
Н.В. Сомин
ОПРАВДАНИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ Если спросить кого-либо из наших православных о таком предмете, как социальная справедливость, то часто на губах появляется презрительная улыбка, а наиболее начитанные вам приведут слова Исаака Сирина: «Не называй Бога справедливым, ибо если Бог справедлив, то я погиб» – мол, если бы Бог судил не по любви, а по всей справедливости, то, как сказал Псалмопевец, «не оправдится пред Тобою всяк живый». С. 7
О.Н. Четверикова
ФИНАНСОВЫЙ КАПКАН: ОПЫТ РОССИИ, «КОТОРУЮ МЫ ПОТЕРЯЛИ», АКТУАЛЕН КАК НИКОГДА Когда наш выдающийся и незаслуженно забытый геополитик Алексей Ефимович Вандам (Едрихин) опубликовал в 1913 году свою ключевую работу «Величайшее из искусств (Обзор современного положения в свете высшей стратегии)», в качестве эпиграфа он взял высказывание известного публициста М. Меньшикова: «Мне кажется, что наша политика так же кустарна, как и наша промышленность». С. 14
К.Е. Мямлин
НЕОТРОЦКИЗМ НА СЛУЖБЕ НОВОГО МИРОВОГО ПОРЯДКА Когда движения с общим лозунгом «Occupy Wall Street!» выдают за спонтанное выражение недовольства под влиянием финансово-экономического кризиса, нужно понимать, что это, мягко говоря, лукавство. Попробуем разобраться, что происходит и кто всё это затеял… С. 23
Б.А. Куркин
ТЕЛЕГРАММА, ИЛИ 11-Й СТАЛИНСКИЙ УДАР Говоря о Второй мировой войне, мы не вправе забывать о её жертвах – тихих нейтральных странах – «малых сих», также внёсших свой посильный вклад в победу над Германией и объединенной Европой. С. 31
Духовное измерение экономики Главным редактором «Нашего дела» проф. В.Ю. Катасоновым подготовлена к публикации рукопись очередной книги. Её предварительное название: «Духовно-религиозные основы капитализма». Не дожидаясь, когда книга будет опубликована полностью (сегодня это сделать не очень просто), мы решили предложить читателям «Нашего дела» ознакомиться с одной из глав данной работы, которая называется «Капитализм как религия» (глава 7). Фрагмент книги даётся с некоторыми сокращениями.
Капитализм как религия Окончание Не можете служить Богу и маммоне. Мф., 6:24 Придёт время, когда не гонения, а деньги и прелести мира сего отвратят людей от Бога и погибнет куда больше душ, чем во времена открытого богоборчества. С одной стороны, будут воздвигать кресты и золотить купола, а с другой – настанет царство лжи и зла. Истинная Церковь всегда будет гонима, а спастись можно будет только скорбями и болезнями. Гонения же будут принимать самый изощрённый, непредсказуемый характер. Страшно будет дожить до этих времён. Святой прп. Серафим Вырицкий Догмат четвёртый. Индивидуализм как способ жизни Индивидуализм в значительной степени идентичен понятию «эгоизм»; он пронизывает все стороны личной и общественной жизни. Хорошо известно, что человек – существо общественное. В христианстве это общественное существо, уподобляясь своему Творцу, относится к окружающим людям с любовью и милосердием; братская любовь сплачивает людей в единое целое (семья, коммуна, община и т.п.). В сфере 2
хозяйственно-экономических отношений это проявляется во взаимной помощи, сотрудничестве, коллективных (общинных) формах собственности, производства, распределения, базирующихся на принципах справедливости, честности и социальноэкономического равенства. При капитализме – всё наоборот. Разъединяются люди, разрываются узы любви и сотрудничества, человек воспринимает окружающих как «чужих», непомерно развивается эгоизм (ego). Напомним, что «индивидуализм» происходит от слова «индивидуум». Последнее же берёт начало от латинского individum, что означает «неделимый». Имеется в виду, что мельчайшей неделимой частицей общества (атомом социума) является человек (аналогия была взята философами из физического мира; ещё недавно считалось: атом – «неделимый кирпичик» вселенной). Таким образом, переход от коллективизма к индивидуализму может быть описан в виде определённых процессов в физическом мире: как разрушение целостных материальных объектов сначала до молекулярного уровня, а затем превращение молекул в атомы. Аналогом молекулы в обществе является семья. Человек-индивидуалист начинает воспринимать других людей как своих врагов. В обществе начинает господ-
ствовать принцип homo homini lupus est («человек человеку волк»). Изучая догматику и этику такой разновидности протестантизма, как пуританизм, Макс Вебер обращает внимание на то, что человек в этой религии нацеливается на служение Богу, и только Богу (о том, в чём должно проявляться это служение, мы выше уже говорили), при полном забвении «ближнего своего». Результатом этого, как отмечает Вебер, становится «ощущение неслыханного дотоле внутреннего одиночества отдельного индивида. В решающей для человека эпохи Реформации жизненной проблеме – вечном блаженстве – он был обречён одиноко брести своим путём навстречу от века предначертанной ему судьбе»1. Как пишет А. Ваджра, «…протестантский Бог стал глухой и непреодолимой стеной между людьми, сея в их душах глубоко укоренившееся недоверие «к ближнему», предостерегая полагаться на помощь людей и на дружбу между ними»2. Кстати, протестантские (особенно) пуританские проповедники любят вспоминать слова из пророка Иеремии: «…проклят человек, который надеется на человека…» (Иер., 17:5). Развитие ego у западного человека наложило на его умственное развитие и психологию неизгладимый отпечаток в виде таких характерных черт:
«эмоциональная тупость, гипертрофированный рационализм и лишённый какихлибо иллюзий, пессимистически окрашенный индивидуализм, граничащий с эгоцентризмом и эгоизмом»3. Оборотной стороной эгоизма является чувство одиночества, порождающее уныние и отчаяние. Известный немецкий философ и культуролог Освальд Шпенглер (1880–1936) показал на примере литературных произве-
ра) может ограничиваться, но это происходит лишь в тех случаях, когда нашёлся другой, более сильный торгаш (или банкир), которому первый торгаш (или банкир) мешает делать деньги. При этом второй торгаш (или банкир) может прибегать для этого к помощи государства. Это доминирование частного интереса над государственным интересом и использование государства для реализации частного интере-
дений известных писателей одиночество западного человека Нового времени: «Драмы Шекспира представляют собой один сплошной монолог. Даже диалоги, даже групповые сцены дают почувствовать чудовищную внутреннюю дистанцию, разделяющую этих людей, каждый из которых говорит лишь с самим собой. Ничто не в силах устранить эту душевную отдалённость»4. Особенно ego развито у капиталистов. В своей работе «Христианство и социализм» прот. Сергий Булгаков писал: «Капитализм есть организованный эгоизм»5. В сфере предпринимательства индивидуализм проявляется прежде всего в виде личного, или частного, интереса. Интерес торгаша (или банкира) всегда выше интереса всего общества, который, по идее, должно защищать государство. Интерес торгаша (или банки-
са в полной мере проявилось уже в первой капиталистической стране Европы – Голландии. Известный историк экономики Ф. Бродель так писал про Голландию XVII века: «Тем, что голландская политика и образ жизни не переставали защищать и охранять… был комплекс торговых интересов. Интересы эти распоряжались всем, всё захлёстывали… Дело было в том, что царил купец, и торговый интерес играл роль государственного»6. Для подтверждения своего тезиса Бродель приводит (помимо других доказательств) мнение одного француза тех времён о голландском капитализме: «В Голландии интерес государства в делах торговли составляет интерес частных лиц, они идут нога в ногу. Торговля абсолютно свободна. Купцам абсолютно ничего не приказывают, у них нет иных правил, коим надлежа-
ло бы следовать, помимо правил собственного их интереса: это установленная максима, которую государство рассматривает как вещь, главнейшую для себя. Таким образом, когда частное лицо делает для своей коммерции нечто противоречащее интересу государства, государство закрывает глаза и делает вид, что не замечает сего…»7. Хорошо известно, что государственный аппарат новоиспечённой Республики Нидерланды использовался для продвижения интересов новоиспечённых олигархов на мировой арене: для организации пиратских захватов чужих судов, работорговли, установления контроля над чужими землями и народами, вытеснения из колониальных владений конкурентов, развязывания войн в Европе и т.п.8 Прошло два–три столетия, и капитализм пожелал предстать в более благородном обличье. По заказам олигархов стала переписываться история капитализма, появились разного рода теории о «социальном государстве», «государстве всеобщего благоденствия», «социальной ответственности» бизнеса и т.п. Теория «социальной ответственности» бизнеса утверждает, например, что современный капиталист коренным образом отличается от тех капиталистических разбойников, которые когдато грабили, убивали, занимались работорговлей. Современный капиталист якобы «работает на общество»: вопервых, снабжая общество необходимыми товарами и услугами; во-вторых, предоставляя гражданам рабочие места; в-третьих, обеспечивая общество деньгами, которые поступают в государственный бюджет в виде налогов. Несмотря на нынешнюю пышную демагогию относительно «социальной ответственности» бизнеса, личный 3
интерес капиталиста всегда находится на первом месте. Когда выясняется, что производство наркотиков рентабельнее, чем производство колбасы, капиталист немедленно переключится на производство наркотиков. Когда выясняется, что рабочая сила в Африке почти бесплатная, капиталист, не колеблясь, закроет своё производство в Германии и переведёт его в какую-нибудь Намибию. Да, в Намибии появятся «рабочие места», но это уже будет вариант не «наёмного», а «классического» рабства. А что касается налогов, то наиболее «продвинутые» капиталисты давно уже пользуются разного рода офшорами и в государственную казну ничего не платят. Одно время были модны лозунги: «Что выгодно «Дженерал моторс», то выгодно и Америке», «Богатые граждане – богатое государство», «Обогащая себя – обогащаешь общество» и т.п. Сегодня социально-имущественная поляризация капиталистического общества зашла так далеко, что озвучивать подобные теории и лозунги стало просто неприлично, и они полностью исчезли из обихода. Интересы всех остальных рассматриваются капиталистом лишь как досадные ограничения по реализации его личного интереса. Иногда, правда, капиталисты могут демонстрировать «коллективизм». Например, договариваться о монопольных ценах на рынке (картельные соглашения) или объединяться в консорциумы и синдикаты для захвата новых рынков или «коллективного распила» государственного бюджета (под видом «государственных заказов»). То есть это «коллективизм», нацеленный на захват и ограбления («солидарность стаи шакалов»). Индивидуализм капитали4
ста накладывает серьёзный отпечаток на психологию восприятия им остальных людей. Людей он оценивает с точки зрения их возможной полезности для развития его бизнеса. Люди, которые таковой пользы капиталисту принести не могут, его мало интересуют, чаще всего он их вообще не замечает (что-то вроде уличных фонарей). Парадоксально, но эта очевидная истина, которую ещё сформулировали Святые Отцы первых веков христианства, сегодня подвергается «научной проверке». Современные социологи и психологи «открывают» давно уже открытое. Американский психолог и социолог Дачер Келтнер из Калифорнийского университета в Беркли вместе с коллегами потратил значительное количество времени на изучение характеров обеспеченных людей и пришёл к выводу, что вне зависимости от воспитания и образования подавляющее большинство миллионеров и миллиардеров интересуются только собственной персоной. То есть те, кто обладает максимальными возможностями оказания помощи нуждающимся, на деле являются наименее альтруистичными. Келтнер комментирует результаты исследования американских богачей: «Я измерял их способность к состраданию ко всем остальным, но всегда получал почти одинаковые результаты. Любопытно, что их блестящее образование, особый статус в обществе, могущественность и престижность, всё это давало им лишь одну свободу – думать только о самих себе»9. Людей, которые в его бизнесе выступают в качестве объектов эксплуатации (в сфере производства, обмена, кредита), капиталист воспринимает как «чужих» и даже как людей «второго сорта» (полулюдей, нелюдей, живых вещей); при ином восприя-
тии капиталист просто не сможет быть «эффективным» и «конкурентоспособным» предпринимателем. Возникает своеобразный «социальный расизм» как условие эффективного капиталистического накопления. Сознательное или подсознательное восприятие капиталистом остальных людей как «живых вещей» снимает с него всякие моральные ограничения: во-первых, он воспринимает использование наёмного труда с последующим отчуждением части конечного продукта труда в свою пользу как вполне укладывающееся в нормы «естественного права»10; во-вторых, в случае «экономической целесообразности» он готов от эксплуатации наёмного труда переходить к эксплуатации на основе прямого рабства. Кстати, на этапе становления капитализма прямое рабство превалировало над использованием наёмного труда (вспомним, например, капиталистическую Америку, в которой до Гражданской войны 1860-х годов рабство было очень широко распространено). Сегодня, в XXI веке, наметилась тенденция возрастания использования прямого (физического) рабства в мире. Со временем ego и индивидуализм становятся также нормой жизни и самих объектов капиталистической эксплуатации. Капиталисты в этом заинтересованы и поощряют процесс превращения людей в индивидуалистов, т.к. это облегчает эксплуатацию, лишает работников способности коллективного противостояния капиталистам. На смену отношениям взаимопомощи и сотрудничества приходят отношения конкуренции. Конкуренция пронизывает всё капиталистическое общество: конкуренция между странами,
конкуренция между компаниями в рамках отрасли, конкуренция за рубль (доллар, евро) покупателя между компаниями разных отраслей и т.п. Впрочем, не менее острой является конкуренция и между работниками за рабочие места. Разобщённость наёмных работников приводит к тому, что профсоюзы реально не могут противостоять натиску монополий на права трудящихся. Конкуренция из экономики распространилась также на политическую сферу (появилось даже выражение «конкуренция на политическом рынке»). Одним словом, имеет место «война всех против всех» (фраза английского философа XVII века Томаса Гоббса). Конкуренция в духовном смысле – стремление человека возвыситься над другими людьми, стремление, которое порождается страстью гордыни. Конкуренция в экономике – результат разнузданной страсти гордыни, помноженной на страсть сребролюбия и на махровый индивидуализм. Для того чтобы оправдать и обосновать «войну всех против всех» в экономике, социологи и экономисты придумывают различные «теории» о конкуренции как «двигателе прогресса», о её «благотворном влиянии на эффективность производства», о её «вкладе» в развитие науки и техники и т.п. На самом деле все эти «теории» являются сплошной мифологией. Их рассмотрение и критика выходят за рамки данной работы (нас интересует прежде всего духовная сторона вопроса). Ясно, что постоянное нахождение человека в состоянии войны со своими конкурентами развивает в нём звероподобные качества. Итак, очевидно, что индивидуализм как капиталистический принцип жизни диа-
метрально противоположен взглядам христианства на человека и общественное устройство. Капитализм и христианство – два духовных полюса Подведём некоторые итоги. Открытый столетие назад Максом Вебером «дух капитализма» – порождение в первую очередь не религии протестантизма, а религии денег. Протестантизм – лишь одно из проявлений этой глобальной религии денег. В том, что духовной составляющей капитализма является особая религия, – сомнений нет. К такому выводу приходят многие исследователи капитализма (могут лишь различаться названия, даваемые этой религии: «религия денег», «религия золотого тельца», «религия мамоны» и т.п.). Так, описывая события XVI века в Голландии, которые дали старт развитию современного капитализма, А. Ваджра использует термин «религия «золотого тельца»: «…деньги теряют своё извечное назначение – средства обмена – и превращаются в объект непосредственного культового поклонения, когда вся жизнь адептов религии «золотого тельца» преобразуется в повседневный ритуал. Со временем эта религия целиком поглотила западное общество, подчинив себе все стороны человеческой жизни, низведя людей до состояния существ, с маниакальным упорством стремящихся к главной цели своего существования – максимальному обогащению»11. Наш беглый обзор некоторых «догматов» «религии денег» в сравнении с установками христианства показал, что: – в «религии денег» главным «экономическим догма-
том» является установка на стяжание человеком земных благ, накопление богатства; в христианстве – достаток (в некоторых случаях – добровольная бедность); духовными источниками капиталистического стяжательства являются многочисленные страсти человека; христианская ориентация на бедность или достаток продиктована задачами духовного спасения человека; – в «религии денег» реализация главной целевой установки (накопление богатства) предполагает использование любых средств, и наиболее «эффективными» среди них оказываются те, которые основаны на использовании человеческих страстей и пороков (сребролюбие, гордыня, удовлетворение плотских похотей, страсть к потреблению, обман, убийства, различные формы духовно-нравственного насилия и т.п.); в христианстве экономическая деятельность не только исключает использование человеческих страстей и пороков, но рассматривается как средство духовного спасения человека (через труд как творческую деятельность); – в «религии денег» непререкаемым является «догмат» о «святости частной собственности»; в христианстве социальным идеалом является коллективная трудовая и общественная собственность; – в «религии денег» идеалом социально-экономического устройства человеческой жизни является индивидуализм, разъединение людей и борьба их между собой (в сфере экономики – конкуренция); в христианстве – коллективизм и общинные формы жизни (в сфере экономики – сотрудничество и взаимопомощь). В хозяйственной этике христианства ключевым принципом является борьба человека с грехом и страстя5
ми как условие личного спасения и организации такого способа хозяйствования, который облегчает спасение всем (реализация заповеди любви). В хозяйственной этике капитализма упор всегда делался на использование греховной природы человека, эксплуатацию его страстей. Раньше со стороны его идеологов делались попытки возвысить капитализм в лице общества, представить его как носителя неких христианских «идеалов» (естественно, извращённых до неузнаваемости). По нашему мнению, именно этим можно объяснить такую необычную популярность книги Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Ведь её автор пытался показать, что носители «духа капитализма» всё-таки руководствовались христианскими идеалами (просто эти идеалы отличались от общепринятых в те времена представлений). У Вебера наблюдается определённая героизация этих «первопроходцев» капитализма. Так что книга Вебера имеет вполне очевидную идеологическую «заряжённость» (несмотря на то, что в академических кругах её принято считать непревзойдённым образчиком «объективной», «непредвзятой» социологической науки).
Сегодня маски уже сброшены: на Западе экономисты, социологи и философы погрузились в «научное обоснование» пороков, страстей, эгоизма как главных двигателей экономики и прогресса. Вот один лишь пример. В 1999 году у нас вышла в русском переводе книга немецких авторов «Принципы этической экономии»12. Один из разделов книги называется: «Private Vices – Public Benefits (частные пороки – на благо общества) – добро как внешний эффект». В самом заголовке предельно откровенно сформулирован главный тезис западных «исследователей». Совершенно безумная идея: пытаться строить крепкое и богатое общество на фундаменте грехов и пороков! Таким образом, капитализм как «религия денег» и христианство не просто не совпадают в своём понимании человека и общества, но прямо противоположны друг другу, являются взаимоисключающими мировоззрениями. Об этой противоположности говорили и писали ещё Святые Отцы первых веков христианства – особенно Иоанн Златоуст и Симеон Новый Богослов. Хотя в те времена капитализма как общественной системы не существовало, однако «вирус капитализма» присутствовал
в душах людей и уже тогда угрожал обществу. Вот слова Иоанна Златоуста: «Сребролюбие возмутило всю вселенную, всё привело в беспорядок, оно удаляет нас от блаженнейшего служения Христу: ибо не можете, – говорит Он, – Богу работати и маммоне (Мф., 6:24), ибо мамона требует совершенно противоположного Христу. Христос говорит: подай нуждающемуся, а мамона: отними у нуждающегося. Христос говорит: будь человеколюбив и кроток, а мамона напротив: будь жесток и бесчеловечен, считай не за что слёзы бедных»13. Снова подчеркну: Иоанн Златоуст увидел принципиальную несовместимость «религии денег» и христианства ещё в те времена, когда капитализм находился в состоянии «дремлющего» «вируса». Неужели же сегодня, когда капитализм расцвёл махровым цветом и обнажил всё своё уродство, нам не видно этой несовместимости? Впрочем, я не исключаю, что действительно не видно. По той простой причине, что дух христианства стал стремительно уходить из нашей жизни и люди даже перестали понимать, что это такое. Дух капитализма им стал ближе и понятнее.
1 М. Вебер. Избранные произведения. – М.: Прогресс, 1990. – С. 142. 2 А. Ваджра. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. – М.: АСТ: Астрель, 2007. – С. 83. 3 Там же. – С. 83. 4 О. Шпенглер. Закат Европы. Том 1. Гештальт и действительность. – М.: Мысль, 1993. – С. 508. 5 С.Н. Булгаков. Христианский социализм. – Новосибирск, 1991. – С. 225. 6 Ф. Бродель. Время мира: Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. – М.: Прогресс, 1992. – С. 204. 7Ф. Бродель. Время мира… – С. 204–205. 8 Самое главное в государственном аппарате Голландии того времени – военно-морской флот, который обеспечивал её олигархии доминирование на мировых рынках и в колониях: «В середине XVII века голландский флот, представлявший основу её торгово-финансового и военно-политического могущества, почти вдвое превосходил флоты Англии и Франции, вместе взятые» (А. Ваджра. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. – М.: АСТ: Астрель, 2007. – С. 92–93). 9 «Американский социолог: богатым людям плевать на чувства бедных» // Русская народная линия новостей, 15.08.2011. 10 Впрочем, среди некоторых христианских богословов и социологов существует мнение, что любой наёмный труд является в той или иной степени «отчуждённым»; такой труд, по их мнению, не соответствует христианскому идеалу, хотя и допустим (при условии полного возмещения трудовых затрат работника). 11 А. Ваджра. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. – М.:АСТ: Астрель, 2007. – С. 82. 12 Этическая экономия: Исследования по этике, культуре и философии хозяйства; вып. 7. – СПб.: Экономическая школа, 1999. 13 Иоанн Златоуст. Собрание сочинений… – Том VIII. – С. 273.
6
Этика хозяйства Н.В. Сомин, к. физ.-мат. н.
Оправдание справедливости
Эта непростая справедливость Если спросить кого-либо из наших православных о таком предмете, как социальная справедливость, то часто на губах появляется презрительная улыбка, а наиболее начитанные вам приведут слова Исаака Сирина: «Не называй Бога справедливым, ибо если Бог справедлив, то я погиб» – мол, если бы Бог судил не по любви, а по всей справедливости, то, как сказал Псалмопевец, «не оправдится пред Тобою всяк живый». А кое-кто из батюшек вам популярно разъяснит, что жажда социальной справедливости – это не что иное, как зависть шариковых к состоятельным людям, чувство постыдное, которого христианин должен чураться. Думается, что такое отноше-
ние к социальной справедливости как раз нельзя назвать справедливым и нам, христианам, необходимо более вдумчиво отнестись к этому понятию. Но сначала поточнее обрисуем предмет разговора. Ещё в Древнем Риме была сформулирована общая формула справедливости: suum cuique (каждому своё, каждому по заслугам). Этот принцип охватывает не только сферу судопроизводства, но и громадное количество иных ситуаций, когда «каждому по заслугам» особенно актуально. Это ситуации распределения ограниченного количества благ. Сплошь и рядом, ежечасно мы решаем эту задачу или кто-то решает её относительно нас. Собственно, suum cuique в такого рода случаях и есть социальная справедливость. Слово «соци-
альная» тут очень кстати. Ибо всегда налицо «круг распределения» – некое общество. Оно может быть локальным (скажем, фирма) или глобальным (страна), но вне общества задача распределения благ становится бессмысленной. Общественный характер социальной справедливости подчёркивает и то, что в это понятие часто включают некий минимум поддержки каждого – иначе говоря, это социальная гарантия того, что общество никого не оставит на произвол судьбы. Несмотря на достаточно прозрачный смысл слова «справедливость», само понятие оказалось ох каким непростым. Нет ясности ни в вопросе о нормах социальной справедливости, ни в сущностном смысле этого понятия, ни в условиях его реализации. К тому же работ, посвящённых его философско-религиозному анализу, на удивление мало. Но разбираться надо. Не пытаясь объять необъятное, мы сосредоточимся на обсуждении следующих существенных для православного сознания вопросов. От Бога ли социальная справедливость? Или она есть человеческое установление? Это главный богословский вопрос, от которого зависит наше отношение к этому феномену. Справедливость и любовь. Как соотносятся эти понятия? Является ли справедливость совершенно отличной от любви силой? Или между ними 7
есть связь? А может быть, это в сущности одно и то же? Почему для людей столь важна социальная справедливость? Хорошо известно, что люди много говорят о справедливости, считают необходимым соблюдение её. Почти все (хотя понятие о справедливости у каждого своё). Так в чём же дело? Наконец, возможно ли общество социальной справедливости? Причём не в теории и принципе, а в реальности, у нас на грешной земле, в условиях падшести нашего мира? «С небес или от человеков?» «От человеков», – скажут многие относительно социальной справедливости. И будут неправы. Ибо Писание недвусмысленно говорит о её Божественном источнике. В Ветхом Завете повествуется, как Господь даёт еврейскому народу Закон, который можно характеризовать одним словом – справедливость. «Субботний год» (каждый седьмой год) предписывал не засевать поля (всё, что на них вырастало, отдавалось животным и нищим), прощать долги и отпускать рабов на волю. «Юбилейный год» (каждый пятидесятый) предполагал помимо всего этого безвозмездное возвращение земли прежнему владельцу, даже если прежде она была у него куплена. Эти законы не позволяли скапливаться в одних руках большим денежным и земельным владениям. Закон также обязывал заплатить наёмнику «до захода солнца», предлагал справедливые нормы против воровства и причинения хозяйственного ущерба. Ростовщичество по отношению к евреям полностью запрещалось. Вводилась система платы левитам, исключавшая их бедность, но не позволявшая неограниченно наживаться. 8
То же самое говорят и тексты, например: «Ты уготовал eси правоты, суд и правду во Иакове Ты сотворил eси» (Пс., 98:4). В синодальном переводе: «Ты утвердил справедливость; суд и правду Ты совершил в Иакове». Тут намечен мостик и к Новому Завету: словами «правота», «правый», «правда» усеяна Псалтирь, а они выражают одновременно и Божию справедливость и Божию правду – ту самую, которую Евангелие велит искать прежде всего. «Блаженны алчущие и жаждущие правды…» (Мф., 5:6). «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Мф., 5:10). Правда Божия – вот на чём стоит справедливость и в Ветхом, и в Новом заветах. И Сам Спаситель Своими устами с огромной силой утверждает социальную справедливость: «блаженны нищие…» (Лк., 6:20); «…горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение» (Лк., 6:24). Заметим, что в наших текстах Евангелия от Луки стоит «блаженны нищие духом», как в Евангелии от Матфея. Но дело в том, что в тексте Луки «духом» появилось только где-то в VIII веке. Так что все Святые Отцы читали Евангелие от Луки без «духом», что и обосновывало их социальный пафос. Господь настолько заинтересован в осуществлении социальной справедливости, что готов её недостаток в земной жизни восполнить на Небесах. Воздаяние справедливости на Небе – тема в Евангелии неоднократная. Яркий пример – притча о богаче и Лазаре (Лк.,16:19–31). Там бедняк Лазарь в струпьях лежал у ворот пирующего богача, но в другой жизни он утешается на лоне Авраамовом; богач же мучается в аду. Апостол Иаков вторит Евангелию:
«Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как-бы на день заклания» (Иак., 5:5). Итак, Сам Господь оправдывает социальную справедливость и требует её установления. И потому христианин должен бороться против её попрания, причём в этом, грешном и падшем, мире. И скептические ухмылки по поводу социальной справедливости, совершенно неуместны. А уж неумение отличить праведную жажду справедливости от греха зависти (который присущ людям, как раз справедливости не признающим) совсем не красит пастыря. Справедливость и любовь Ветхий Завет – это не только конкретные нормы социальной справедливости. Он даёт удивительно точное объяснение её моральной сущности. Вот оно: «…люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев., 19:18). И действительно, суть справедливости в том, что в вопросах распределения каждый получает по заслугам, невзирая на лица. И в этом смысле я ничем не выделен из других людей. Следовательно, принимая социальную справедливость за норму своей жизни, я тем самым утверждаю, что к себе я отношусь точно так же, как и ко всем остальным, – не лучше и не хуже. Или иначе: люблю остальных так же, как себя. Конечно, это не определение общества социальной справедливости, а лишь характеристика справедливого человека. Причём заметим, что человека отнюдь не святого – в нём любовь к ближнему уравновешивается любовью к себе (т.е. эгоизмом). Но этот критерий позволяет ясно осознать, что социальная справедливость невозможна без определённо-
го уровня любви среди членов общества. Любовь и эгоизм – две важнейшие моральные силы, постоянно появляющиеся в ветхозаветном повествовании. Можно даже представить, что в Ветхом Завете все события, люди, установления и даже народы как бы нанизаны на основанную Богом моральную ось. Вверху Божия святость, любовь и правда, внизу – сатанинский эгоизм и ложь. Всякая душа человеческая (установление, народ) занимает на моральной оси определённое положение – если любовь в ней превалирует, то она находится ближе к Богу, если преобладает эгоизм – то ближе к сатане. Разумеется, есть и «нулевая точка», где имеет место паритет любви и эгоизма, где человек любит себя так же, как и другого... Казалось бы, ура! вот она, справедливость! Но не станем трубить в фанфары – это лишь точка на шкале, но не сама справедливость. Точка очень важная, ибо она даёт нам некий мысленный ориентир, определяет «нормативную» справедливость, но всю специфику понятия она не раскрывает. Поэтому пойдём дальше. Посмотрим внимательнее, как относится к справедливости Новый Завет. С одной стороны, Спаситель подтверждает ветхозаветный критерий: «…люби ближнего твоего, как самого себя» (Мф., 19:19). И тут, в контексте эпизода с богатым юношей, становится ясен ответ на вопрос «когда человек будет отдавать ближнему столько, сколько получать?» – когда будет любить ближнего как самого себя. Но, с другой стороны, заметно, что Евангелие как бы уклоняется от обсуждения темы справедливости. Пафос проповеди Христа в том, что Он принёс благую весть, что приблизилось Его Царство, Царство Любви. Он даёт благодать, позволяющую стать
любящим, а значит – войти в Царство. Что же касается справедливости, то Христос, как кажется, уходит от её исполнения. Вот эпизод (Лк., 12:13–15), где два брата просят Христа разделить между ними наследство. Разумеется, разделить справедливо – ведь о Нём фарисеи говорят: «Учитель! мы знаем, что Ты справедлив…» (Мф., 22:16). Но Христос делящим наследство отвечает: «кто поставил меня делить и судить вас?». Этим Он как бы говорит: «Вы стремитесь к справедливому разделу имущества. Я же хочу от вас любви». А вот ещё: «больший из Вас да будет всем слуга». Снова справедливость парадоксально отрицается: больший не должен получить за свои заслуги больше, а наоборот, послужить всем. Или притча о работниках в винограднике: по динарию получили все – и работавшие с раннего утра, и пришедшие с одиннадцатого часа – вопреки, казалось бы, очевидной справедливости. Так в чём же дело? А в том, что справедливость вовсе не является христианским идеалом. Ибо Христом провозглашён куда более высокий принцип. Это любовь. Новозаветным идеалом является чистая любовь, любовь как жертва, как полное отдание всех своих сил на благо другому. К такому идеалу должны восходить христиане. Но отправной точкой этого восхождения к совершенству является справедливость. Ниже «нормативной» справедливости по нравственной оси христианин опуститься не имеет права – тогда он уже вне христианства, в области эгоизма. И идеал общества, предлагаемого Христом, – общество любви. Все его многоразличные степени и состояния находятся в зоне любви. Именно его, общество любви, и создали апостолы в Иерусалимской общине. О, это
общество было намного выше всего существовавшего до сих пор, в том числе – всех чаяний о справедливом социуме. «Это было ангельское общество», – говорит о нём свт. Иоанн Златоуст. Причём нравственная высота его была настолько значительна, что по сравнению с ним расхожие понятия о справедливости оказались грубой профанацией. Случай с Ананией и Сапфирой это подтверждает. Эта чета вряд ли была гнездом законченного эгоизма. Нет, они, увлечённые всеобщим порывом, тоже сначала решили продать всё и деньги принести к ногам апостолов. Но, видимо, чуть позже «здравый смысл» возобладал, и они решили часть денег оставить себе, на всякий случай. Собственно, а почему нет – так будет где-то даже поземному справедливо: часть общине, часть себе. Они рассуждали по обычным законам падшего, безлюбовного общества. Но оказалось, что их поступок совершенно несовместим с новым обществом Христовой любви. Что и повлекло столь печальный финал. Являя нам Иерусалимскую общину, Новый Завет завершает библейскую классификацию обществ. А именно: человечеству предоставлены три социальные альтернативы – «общество эгоизма», «общество справедливости» и «общество любви». В первом – обществе эгоизма – жило и ранее, и живёт сейчас большинство населения. Люди в этом обществе эгоистичны, и быть такими их заставляют законы этого социума. Это общество – под властью мамоны, под маской которого скрывается сам сатана. Новый Завет провозглашает общество любви – высший тип общества, в котором все, сознательно и по любви, служат друг другу. Это «заповедь новая», ибо в рамках Закона достичь её 9
невозможно – она есть плод благодати, которую даёт Христос любящим Его. А границей между этими двумя противоположностями является общество социальной справедливости, реализовать которое требует от нас Господь. Относительная справедливость Случай Иерусалимской общины даёт нам и другой урок. Оказалось, что некоторые вдовицы «пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей» (Деян., 6:1). И апостолы, поставив семь диаконов, восстановили справедливость. Да, именно так: в царстве любви они восстанавливают справедливость, ибо считают введённый ими строй общей собственности справедливым – для христиан, разумеется. Это означает, что кроме абсолютной справедливости, о которой мы говорили до сих пор, есть ещё относительная справедливость. Суть в том, что в социуме, даже далеко отстоящем от «точки справедливости», всё равно вырабатываются свои, локальные нормы справедливости. Кстати, Новый Завет очень тонко учитывает этот случай, говоря: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк., 6:31). Иначе говоря, «точка справедливости» показывает уровень «нормативной» справедливости (уровень, надо сказать, весьма высокий), но справедливость может иметь место и на другом уровне нравственности – выше или ниже. Есть высшая справедливость в высочайшем из обществ – Иерусалимской общине («и разделяли всем, смотря по нужде каждого»). Есть своя справедливость и в бандитской шайке («ты зашухерила всю нашу малину и за это пулю получай»). Но 10
насколько разительно отличаются друг от друга эти справедливости! Относительная справедливость объективна, но она зависит от господствующих в обществе социально-экономических отношений, а те, в свою очередь, – от уровня любви. Модели же распределения, как известно, разные: «по силе», «по капиталу», «по труду». Потому и в соответствующих обществах – криминальном, капиталистическом и социалистическом – будут разные социальные справедливости. Так, для капиталистического общества «справедливо», если собственник получает больше рабочего, если крупная фирма съедает мелкую, если банкир вообще делает деньги из воздуха и если страна, печатая зелёные фантики, получает за них реальную продукцию. Отклонения от этих норм в сторону криминала считаются нечестными и запрещены законом. А отклонения в сторону социализма вызывают у носителей капиталистической «справедливости» тихую ярость и неуёмное желание всеми правдами и неправдами такие «аномалии» ликвидировать (недавний пример – Ливия). Заметим, что и справедливость Ветхого Завета всё же ниже «нормативной». Это видно хотя бы из жестокой нормы «око за око, зуб за зуб» или из известного факта двойной морали: для «своих», для евреев, – одно, а для чужих – другое. Подтверждает это и апостол Павел: «…закон ничего не довел до совершенства…» (Евр.,7:19). Примеры разных справедливостей можно множить и множить. Но и из приведённого ясно, что справедливость, будучи феноменом социальным, в форме относительной справедливости возникает в любом обществе. Более того, оказывается, что чувство справедливости – чувство глубочайшее, сродни
совести, чувство, укоренённое в каждой душе, заложенное туда Самим Богом, чувство, ответственное за социальную жизнь человека. И именно поэтому справедливость столь важна для людей. Хотя они трактуют её по-разному, но сама необходимость соблюдения справедливости для большинства очевидна. И это нисколько не удивительно. Ещё Аристотель определял человека как «существо общественное», и, несмотря на всю личностную направленность христианства, отменить это определение невозможно – человек и личность, и часть общества, и вне общества он как человек сформироваться не может (а Адам?). Вот чувство справедливости и формирует человека общественного, определяя тем самым физиономию общества. Более того, оказывается, что относительная справедливость является мерой любви в обществе. Заряд любви как бы материализуется в соответствующих нормах социальной справедливости. Какова любовь, такова и справедливость, и наоборот. И если справедливости нет (точнее, относительная справедливость на низком уровне), то разговоры о любви носят оттенок демагогии – она в обществе отсутствует. Разумеется, любовь совсем исчезнуть не может, но тогда она умаляется, уходит в чисто личные контакты, не выходя на уровень социальных отношений. Наконец, относительная справедливость позволяет нам точнее сформулировать критерий стабильности общества. Если в обществе сформировалось большинство, которое поддерживает существующую в обществе справедливость (пусть она даже далека от «нормативной»), то общество будет стабильным. Например, уже многие десятилетия наши
философы ждут распада западного капитализма, а он всё живёт и живёт. Стабильность капитализма обусловлена существованием столь мощной и ненарочито действующей системой промывания мозгов, что большинство (и богатых и бедных) – за справедливость по формуле «богатый и сильный побеждает». Консенсус относительно своей справедливости налицо, и потому никакие попытки «революционизировать» современный Запад никогда не приводили к сколь-нибудь серьёзному результату. И наоборот, если в обществе нет согласия, если имеет место разделение на группы (классы), которые по-разному понимают социальную справедливость, то общество обречено на нестабильность: конфликты, перевороты, революции, взрывы массовых беспорядков и проч. Такова наша Россия. У русских всегда было обострённое чувство справедливости, причём на высоком, почти «нормативном» уровне. Но далеко не у всех. Наш иерархический сословный строй как на вершине властной/имущественной пирамиды, так и внизу её часто рождал людей другой, более низкой справедливости. Когда справедливости верхов и низов были сцеплены – дворяне служили, крепостные работали на дворян, свободные несли «тягло», – всё ещё держалось. Но после указа Петра III о вольности дворянства несправедливость системы стала для низов неприемлемой, что и вызвало революционное движение. Предпочесть справедливость не только сытости, но даже стабильности – наша черта. Увы, сейчас она уходит, что является признаком вырождения. Индивидуалисты и коллективисты Теперь обсудим наиболее трудный вопрос: реализации
общества социальной справедливости. Но сначала надо уточнить постановку задачи. О какой справедливости тут идёт речь – абсолютной или относительной? В первую очередь – о первой: имеется в виду справедливость на «нормативном» уровне или близком ему. Но и относительный момент тут присутствует: такое общество должно быть стабильным. Итак, возможно ли сочетание обеих свойств в таком большом обществе, как, например, Россия? Обоснованно ответить на этот вопрос с ходу нельзя – нужно начать издалека. Как понять, насколько человек может продвинуться в осуществлении социальной справедливости? Социальная психология давно и прочно выявила два типа личностей – индивидуалистов и коллективистов. Коллективист видит в обществе, к которому он принадлежит, как бы свою большую семью. Он ценит и уважает установления этого общества, подчиняется им не за страх, а за совесть. Коллективист работает на общество, старается принести ему пользу. И в то же время он ждёт, что общество его не оставит в беде, поддержит, даст ему средства для достойного существования. Индивидуалист, разумеется, тоже понимает, что вне общества он жить не может. Но он прежде всего уповает на свои собственные силы. Для него общество – лишь некая среда, к которой он относится потребительски: как можно больше получить, как можно меньше отдав. И главное, чтобы общество не навязывало ему свои законы, свою мораль. Индивидуалист выше всего ставит свою собственную личность, считая, что чем меньше общество будет ограничивать его, тем лучше. Тут сразу следует развеять одно недоразумение. Иногда
говорят, что коллектив уничтожает личность. Отнюдь. И коллективисты, и индивидуалисты – полноценные личности. Только индивидуалист признаёт свою личность верховной ценностью и всё подчиняет её существованию. Коллективист же смиряет себя, сознательно подчиняя свою волю коллективу. Чтобы лучше понять это разделение, сопоставим термины «индивидуалист» и «коллективист» с другой парой терминов: «альтруист» и «эгоист» (думается, что объяснять их не нужно; заметим только, что христианство призывает людей быть альтруистами, ибо христианство – это следование Спасителю, Который возлюбил людей до смерти крестной, а в эгоизме видит причину всех грехов человеческих). Казалось бы, эти пары имеют совершенно разный смысл. Но всматриваясь внимательнее, мы увидим, что связь имеется, и существенная: коллективист – очень часто альтруист, а индивидуалист – по большей части эгоист. И действительно, коллективист, уважая общество, любит и уважает составляющих его людей. Индивидуалист же отрицает общество, поскольку любит только себя. Утверждать, что так бывает всегда, было бы неверно. Известен особый тип людей, эксплуатирующих коллектив, любящих качать свои права, не отдавая обществу ничего. Или наоборот, есть индивидуалисты, которые настроены на деятельную помощь людям, но кому помочь – решают только сами. Но всё же корреляция между этими понятиями очень значительна, и это даёт нам право во многих контекстах считать соответствующие термины синонимами. И у индивидуалистов, и у коллективистов есть своя справедливость. Только разная. Если у первых она сводится к тезису: «справедли11
вость в том, чтобы грести к себе», то для коллективиста социальная справедливость существует на высоком, практически «нормативном» уровне. Но тут мы подходим к пессимистичному, но много раз проверенному факту: индивидуалистов больше. Падшесть человеческая велика, и потому большинство людей любят себя любимого куда больше, чем окружающих. Заповедь «люби ближнего, как самого себя» оказывается для них не реальностью, а лишь несбыточным идеалом. А для многих эта заповедь – просто абсурд, идиотизм и глупость, над которой разве что только и можно посмеяться. И тем не менее падшесть не всесильна, она не уничтожила доброго в человеке. Хотя она затрагивает всех людей, но всех по-разному и не всех в равной мере. Поэтому наряду с индивидуалистами-эгоистами существуют (и всегда будут существовать) коллективистыальтруисты, стремящиеся к установлению социальной справедливости. И кроме того, индивидуалист индивидуалисту рознь. В первом приближении их можно разбить на две группы: первого рода и второго рода. О вторых разговор простой: это настоящие эгоисты, работающие исключительно на себя. Таковых может исправить только Бог, ибо человекам это невозможно. А вот индивидуалисты первого рода другие – это люди с совестью, люди, в которых чувство справедливости не атрофировалось. По большей части это люди честные, с презрением относящиеся ко всякого рода халяве. Но в то же время дотянуться до коллективизма они по тем или иным причинам не могут: своя рубашка ближе к телу, работать надо на себя (и на свою семью) с целью «выбиться в люди» – в этом их справедливость. К индиви12
дуалистам первого рода относится большинство людей, живущих своим трудом, прежде всего – крестьян. Общество социальной справедливости возможно Теперь уже можно вплотную заняться вопросом: при каких условиях возможна реализация общества социальной справедливости? Индивидуалисты первого рода – это большинство человечества. Это люди, хотя в силу падшести старающиеся урвать себе, но всё же люди, в которых голос Божий ещё не полностью вытеснен звоном злата, люди, пусть и не твёрдые в добре, но всё же способные на него. И если глас Божий их достигает, то они начинают понимать важность социальной справедливости, принимать её, требовать её осуществления, бороться за неё. Но они же могут быть совершенно индифферентны к справедливости, утыкаясь в корыто потребления. И за эти нетвёрдые души идёт упорная борьба. Капитализм силится вытравить из них само понятие социальной справедливости, поставив на её место наживу. В ход идёт целая система приёмов, направленная на снижение культурного уровня, на замену духовного материальным, на изображение греха в выгодном свете. Но всегда задача одна: вбить в голову человека мысль, что тебе нужно заботиться о благополучии только самого себя, а другие пусть сами о себе позаботятся. От исхода этой борьбы за души людей и зависит ответ на вопрос о возможности социальной справедливости. Но победить можно только при объединении всех антикапиталистических сил, как правых, так и левых. И более того, необходимым условием является активное участие в
этом движении православной церкви. По сути дела, она должна духовно возглавить антикапиталистическое движение. Церковь должна сказать, что капитализм и социальная справедливость – две вещи несовместные. И не только сказать, но и жить в соответствии с этим принципом. Тогда ей поверят очень и очень многие, даже неверующие. И тогда станет возможным изменение психологии индивидуалистов первого рода в сторону коллективизма и приятия подлинно евангельских, «нормативных» воззрений на социальную справедливость. Вследствие такого духовно-нравственного подъёма мечты о Святой Руси и Великой России обретут реальную основу. Россия вернёт себе свою самобытность, в том числе и в обретении своего, присущего ей социального строя, который будет разительно отличаться от западного, приближаясь (в смысле устроения экономики) к советскому социализму. Это не рай на земле. Куда там! В Царстве Небесном жизнь бесконечная, где «несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание». А это всего лишь общество социальной справедливости, где присутствует смерть и все тяготы земной жизни, но где ценится труд и нет забытых и выброшенных из социума. Такой строй – хорошая подготовка к жизни в Царстве, которое, несомненно, тоже будет обществом – в высшем смысле этого слова. И этот строй возможен, несмотря на падшесть человеческой природы. Нужна только воля к свершению. Однако пока события развиваются в совершенно противоположном направлении: руководство РПЦ сейчас взяло курс на «симфонию» с олигархической властью, оправдание капитализма и встраивание в его экономические институты. Церковь фактиче-
ски отстраняется от борьбы за социальную справедливость, сводя свою социальную функцию только к «социальной работе», т.е. к точечной помощи немощным и больным. В результате эта борьба (а борьба эта праведная, поскольку справедливость – от Бога) будет вестись вне христианства, в основном левыми силами, увы, склонными к атеизму. В силу такой несогласованности нетрудно спрогнозировать, что эгоистам второго рода, ныне находящимся у власти, удастся сохранить её вместе с бесчеловечным и антихристианским социальным строем. В то же время очень вероятно, что общество в полной мере проявит свою нестабильность, выплеснув весь заряд ненависти к новым барам. Надвигается социальная, государственная, национальная катастрофа. К чему она приведёт – к окончательной гибели России или, наоборот, к её очищению и чудесному возрождению, – Бог ведает. Но возможен и третий сценарий. Если власть имущим удаётся перетянуть на свою сторону индивидуалистов
первого рода, прельстив их перспективой материального благополучия, то о социальной справедливости будет напрочь забыто. Возникнет общество свиного корыта с неприглядными сценами отталкивания друг друга от кормушки. Опасность такого развития событий велика, но, видимо, у мирового правительства другие планы: оно очень боится России и потому решило уничтожить русский народ на корню, оставив 15 млн рабов для обслуживания трубы. Однако человек предполагает, а Бог располагает. Посмотрим. Ну а как же общество любви, о котором на примере Иерусалимской общины так вдохновенно повествуют Деяния апостольские? Оно тоже у нас возможно, но лишь в локальных сообществах, общинах, создаваемых группами единомышленников. Но вся Россия стать обществом любви не в силах – слишком много у нас индивидуалистов как первого, так и второго рода. Однако для существования общин любви характер окружающего их «большого» общества далеко небезразличен. В рамках общества эгоиз-
ма таким общинам существовать крайне трудно: они скрываются, уходят в андеграунд или остаются чисто ментальными союзами наподобие церковных приходов. Только общество социальной справедливости даст возможность общинам любви развиваться, множиться, стать образцами жизни для «большого» общества. * * * Кратко подытожим. В стремлении к социальной справедливости люди правы, ибо это Божие веление. Правы, поскольку чувство справедливости – чувство глубинное, ответственное за социальную жизнь человека. Они правы и в том смысле, что общество социальной справедливости достижимо даже нынешним человечеством. Наконец, они правы потому, что только в условиях такого общества возможен расцвет общин любви, о которых нам повествует Новый Завет. Оправдание справедливости – вот что нужно нам, христианам, если мы хотим, чтобы Россия восстала из пепла. 13
Актуальная тема О.В. Четверикова, к.и.н.
Финансовый капкан: опыт России, «которую мы потеряли», актуален как никогда Когда наш выдающийся и незаслуженно забытый геополитик Алексей Ефимович Вандам (Едрихин) опубликовал в 1913 году свою ключевую работу «Величайшее из искусств (Обзор современного положения в свете высшей стратегии)», в качестве эпиграфа он взял высказывание известного публициста М. Меньшикова: «Мне кажется, что наша политика так же кустарна, как и наша промышленность» . И это было сказано о государстве, обладавшем статусом «великой мировой державы». Однако то, что было описано Вандамом, полностью совпадало с данной оценкой, поскольку речь в его труде шла о несоответствии глубинным интересам России общей направленности той внешней политики, которую проводило тогдашнее руководство страны и которая шла на пользу её геостратегическому противнику – Великобритании. Чётко выделив основные принципы английской стратегии и указав её основную цель – втянуть Россию в войну с Германией, являвшейся главным конкурентом Англии, Вандам предупреждал об опасности того пути, по которому в итоге и была направлена Россия. Он подчёркивал, что «ввиду подготовляющихся… в Европе событий нам никоим образом не следует класть голову на подушку соглашений с такими народами, искусство борьбы за жизнь которых много выше нашего, а нужно 14
рассчитывать лишь на самих себя» . Сконцентриров авшись исключительно на стратегических вопросах, Вандам не объяснил, чем была обусловлена эта «кустарность» российской политики, а между тем именно эта проблема и представляет наибольший интерес, и связана она отнюдь не с дипломатической неопытностью российского руководства, а с той глубокой финансовой зависимостью России от Запада, в которой она оказалась к началу ХХ века. Между финансами и политикой всегда существовала самая тесная связь, но к началу века финансовые отношения превратились в важнейший фактор, обусловливав-
ший политические соотношения и группировки держав. Как писал исследователь финансовой истории России А.Л. Сидоров, «к сожалению, эту истину, столь ясную для представителей царской бюрократии, до сих пор не могут усвоить некоторые современные историки, пытающиеся ограничить значение и последствия иностранных займов только получением прибыли» . Другой наш видный исследователь Г. Фиск в связи с этим вопросом указывал: «Кредит, которым Россия пользовалась на мировом рынке, зависел всегда от двух обстоятельств: во-первых, значения России в международной политике и, во-вторых, популярности её войн среди мировых финан-
совых кругов. При отсутствии этих условий получение кредитов сопряжено было для России с трудностями, и обычно она вынуждена была соглашаться на несколько унизительные для великой державы условия» . Финансовые рычаги воздействия, применённые англо-французской верхушкой, оказались настолько эффективными, что Россия была лишена возможности проводить самостоятельную политику и оказалась втянута в события, сценарий развития которых был написан за рубежом. Изучение этого опыта является крайне актуальным сегодня, когда российское руководство, втянув себя в то же ярмо финансовой зависимости, оказалось в такой же степени заложником западной политики, как и правящие круги предреволюционной России. В конце ХIХ века основной ход европейских событий определялся англо-германским соперничеством, приобретшим всесторонний характер и ставшим главной пружиной борьбы за передел мира. Баланс сил в Европе был настолько нарушен, что мирными средствами восстановить его было невозможно. Британия готовилась к войне с Германией, но если одностороннее противостояние на море Англия выдержала бы, то на суше – нет. Поэтому решение германского вопроса возможно было только общеевропейской войной и при непременном участии России, которая должна была взять на себя ¾всей тяжести войны на суше. При отсутствии острых германо-российских противоречий главной задачей англичан стало вытеснение России и Германии из тех сфер, где они сталкивались с другими государствами, и сконцентрировать их интересы в том районе, где русско-германские отношения можно было довести до крайней степени
напряжённости, – на Балканах. Для этого Британия и начала создавать такую систему союзов, которая привела бы к противостоянию Россию и Германию, а ключевую роль в обрабатывании российских правящих кругов призвана была сыграть Франция, «главный ростовщик» Европы, давно стремившаяся в целях достижения реванша к заключению антигерманского военного союза с Россией. С 80-х годов в России в связи с начавшимся промышленным подъёмом и подготовкой к переходу на золотой стандарт резко возросло значение зарубежных займов (существенная часть их тратилась на приобретение золота). В 1888 году после ссоры России с Германией российское правительство разместило во Франции первый крупный «железнодорожный заём» в 8 млрд зол. франков, который был осуществлён под русское «залоговое золото». Потом последовали новые займы. С этих пор французские банки начали вытеснять германские на рынке русских займов и активно вкладывать свои капиталы в русскую индустрию (металлургию и угольную промышленность). Это тесное финансовое «сотрудничество», в основе которого лежали интересы политико-стратегического порядка, и стало основой для франко-российского военнополитического сближения. Об опасности этого сближения, открыто противопоставлявшего Россию Германии, предупреждал не кто иной, как российский министр иностранных дел Николай Карлович Гирс, утверждавший, что «даже видимость того, что Россия ищет дружбы Франции, скорее ослабит, чем укрепит наши позиции». Сотрудник Гирса Ламздорф выражался ещё более откровенно, указывая, что для России дружба с Францией подобна мышьяку – в умерен-
ной дозе она полезна, а при малейшем увеличении становится ядом. Однако именно Гирс и был вынужден в итоге в 1891 году подписать с Францией соответствующее политическое соглашение, на основе которого в 1892 году была заключена секретная военная конвенция, ратифицированная в 1893 году. Объяснялось это тем, что, когда России понадобился очередной заём, французские Ротшильды согласились устроить его только при условии подписания военного договора, а Ротшильды уже тогда финансировали значительную часть железнодорожного строительства и контролировали большую часть банковской системы России, что делало всё более влиятельной при дворе профранцузскую партию . С переходом России при С.Ю. Витте на золотой стандарт в 1897 году значение внешних займов ещё более возросло, и сохранение золотой валюты обходилось стране дорого. Как писал экономист П. Оль, «поддержание в России золотой валюты в течение 18 лет стоило ей увеличения внешней задолженности в виде государственных, железнодорожных и городских займов на 4200 млн руб. и за то же время увеличило её внешнюю задолженность привлечением в Россию иностранных капиталов в банковские и торговопромышленные предприятия на сумму 2100 млн. Итого внешняя задолженность России за 18 лет выросла на 6300 млн руб.» . Между тем франко-российский договор стал опорой для формирования тройственной Антанты, происходившего в два этапа. Вначале в 1904 году Англия заключает договор о разделе сфер влияния в Северной Африке с Францией («Сердечное согласие»), а затем приступает к выполнению главной 15
задачи – вовлечению в сферу своих интересов России. Важным шагом на пути к этому стала Русско-японская война 1905 года, развязанная Японией благодаря финансовой поддержке со стороны Великобритании, заключившей с ней в 1902 году военный договор. В этот период Россия переживала глубокий экономический кризис, а свои финансовые задачи решала исключительно за счёт роста государственной задолженности, обусловленной увеличением военных потребностей, строительством флота, многочисленных железнодорожных займов. Причём в то время, как финансовое положение России резко ухудшалось, С.Ю. Витте путём получения косвенных налогов и систематического покрытия чрезвычайных расходов за счёт займов создавал видимость финансового благополучия. С 1905 года под влиянием охватившей общество тревоги начался перевод русских капиталов за границу, что привело к отливу золота за рубеж, принявшему угрожающий характер. В этих условиях С.Ю. Витте и В.Н. Коковцов (министр финансов с апреля 1906 года) начали переговоры о новом крупном международном займе в 2,2 млрд франков. Но и на этот раз предоставление займа было обусловлено поддержкой Россией Франции в её споре по марокканскому вопросу с Германией и урегулированием острых вопросов англо-российских отношений – ведь парижский Ротшильд отказывался вести переговоры о займах без лондонского Ротшильда. Заём был предоставлен, финансовое положение России было на время улучшено, но достигнуто это было ценой подписания в 1907 году англороссийского соглашения о разделе сфер влияния в Центральной Азии. Как и русско16
французский договор, это соглашение было встречено с большим неодобрением в российских кругах и среди виднейших российских дипломатов, так как означало окончательное присоединение России к антигерманской Антанте. Российские правящие круги совершили, таким образом, коренной стратегический поворот, как бы дав свой ответ на слова Бисмарка: «Есть одно благо для Германии, которое даже бездарность германских дипломатов не сможет разрушить: это англо-российское соперничество». Но у Бисмарка было и ещё одно верное замечание: «Политика Англии всегда заключалась в том, чтобы найти такого дурака в Европе, который своими боками защищал бы английские интересы». Теперь Россия окончательно была втянута в сферу англо-французских интересов, её непосредственные цели оказались сосредоточены на Балканах, а вся последующая политика была обусловлена необходимостью подготовки к войне с государством, с которым у неё не было серьёзных противоречий, но сокрушение которого выдвигалось в качестве главной задачи англо-французской Антанты. Соответственно развитие и самого хозяйства страны оказалось тесно связано с потребностями французского правящего класса. В начале века Франция занимала первое место в России по капиталистическим вложениям, в её руках находилось около 53,2% контролируемой заграницей части русского банковского капитала. Общая сумма долга Франции накануне войны составляла 27 млрд франков. Французские банки напрямую финансировали российскую, и в первую очередь южнороссийскую, промышленность, на которую опирались морские вооружения, на их долю
в 1914 году приходилось 67% инвестиций в металлургии и 75% – в угольной промышленности на юге России. Под их контролем находилась донецкая промышленность и связанные с ней верфи в Николаеве, так что они были в крайней степени заинтересованы в решении проблемы Черноморских проливов. Отсюда такое внимание, которое уделяла Франция нашему морскому флоту, и неслучайно, что доверенным лицом крупного французского банка «Сосьете женераль», осуществлявшего финансовый контроль над верфями в Николаеве, был морской министр России Григорович, подбивавший своих коллег в правительстве к агрессивной политике в отношении проливов. Активно укреплял свои позиции в эти годы в России и английский капитал, половину которого составляли займы. В российской нефтяной промышленности английская доля также была весьма значительной. Последний крупный внешний заём России был получен в 1909 году. В этот год наступил срок уплаты по внешним займам 1904 и 1905 годов, а бюджеты могли быть только дефицитными. В силу чего тогдашний министр финансов Коковцов принял решительные меры по подготовке почвы к размещению во Франции займа в 1,2 млрд франков для погашения обязательств. Переговоры шли с трудом, условия, выдвигаемые французами, были крайне тяжёлыми и опять-таки были связаны с интересами русско-французского союза в период предвоенного обострения политической обстановки в Европе, так что Коковцов был вынужден признать в письме министру иностранных дел Чарыкову: «Уже не первый раз мне приходится встречаться в вопросах денежных операций с такой точкой зрения, которую мне
трудно совместить с политическим достоинством России и с отношением к ней Франции как союзницы…» . Важно подчеркнуть, что ни один крупный заём русского правительства не обходился без активного политического вмешательства и согласия французского правительства, о чём свидетельствуют публикации русских дипломатических документов. Займы успешно размещались на парижской, лондонской и иных биржах не только потому, что они приносили держателям большой процент, а банкам, кроме того, специальную прибыль, а ещё и потому, что они отвечали совершенно определённым политическим и военно-стратегическим соображениям союзников. Важнейшей целью внешних займов была стабилизация курса рубля на базе золотого обращения, но иностранные биржевики укрепляли золотую валюту главным образом из политических расчётов и в надежде использовать многомиллионную Русскую армию для достижения своих геополитических целей, не упуская при этом из виду и высокую сверхприбыль, получаемую из России. В последние предвоенные годы правительство России пыталось решать свои задачи, стараясь не прибегать к внешним займам. Иностранные банкиры ещё давали деньги на производительные расходы, связанные с военнопромышленными нуждами (главным образом на строительство стратегических железных дорог), но отказывались давать их на покрытие дефицита в обыкновенных расходах. Так что «бездефицитный бюджет» становится краеугольным камнем финансовой политики, и, чтобы обеспечить его, правительство перешло к жёсткому сокращению расходов, при котором удовлетворение многих важнейших нужд госу-
дарства, не относящихся прямо к военным потребностям, искусственно сдерживалось. В расходной части бюджета сильно росли теперь только две графы: расходы по займам и военно-морские расходы. В 1910 году Коковцов писал: «Задолженность страны, сильно поднявшаяся во время последней войны, не останавливается в своём возрастании и уже приближается к 9 млрд рублей; соответственно увеличиваются с каждым годом и расходы на платежи по займам… Эти неизбежные и обязательные для страны расходы, требуя ежегодной уплаты почти миллиарда рублей, несомненно, сильнейшим образом сокращают средства, предоставляемые на развитие производительных потребностей государства. Очевидно, что более широкое удовлетворение этих потребностей при указанных обстоятельствах не может быть достигнуто без повышения податного обложения» . Как указывалось в специальном документе, предназначенном только для членов Совета министров, в действительности две статьи – военные расходы и платежи по государственным долгам – пожирали 56% чистого расходного бюджета (без расходов на железные дороги и винную монополию). Что касается займов, то, как писал Коковцов, даже те из них, что были заключены на самые бесспорно производительные нужды, всё же приводили в конце концов к тому же результату, что и займы на непроизводительные нужды, то есть к расстройству государственного кредита и всего финансового положения страны. Отвергнув путь новых займов, правительство Столыпина–Коковцова стало финансировать в предвоенные годы все потребности страны за счёт бюджетных поступлений и введения новых налогов.
На первом месте в расходной части бюджета стояли расходы на армию и флот, стратегические железные дороги и порты. Причём большее внимание уделялось морскому флоту (о чём заботился уже упомянутый нами Григорович), а не сухопутной армии и её технической оснащённости (хотя готовились к войне с сухопутными силами Германии). В итоге за пять предвоенных лет расходы по Морскому министерству утроились, при этом Черноморский флот стоял в центре внимания. Следующей по значимости статьёй расходов были платежи по государственным займам, опустошавшие народное хозяйство и подрывавшие основы финансовой системы страны. Среднегодовые платежи достигали 405 млн руб. и равнялись совокупным расходам ряда ведомств на общее управление. Для сравнения – если на платежи по займам шло 14% госбюджета, то расходы на народное образование и всю систему просвещения за пять лет составили менее 3,5%. На душу населения в 1913 году на просвещение тратилось менее одного рубля. В целом государственный бюджет страны в самой минимальной степени использовался на производительные затраты, в основном это были расходы на армию и флот, на государственный бюрократический аппарат, полицию и тюрьмы (рост расходов на последние превышал рост расходов на образование), так что девять десятых населения поставляли в бюджет средства, ничего от него не получая. Задолженность России породила накануне войны ещё одну, новую для неё проблему, в очередной раз продемонстрировавшую прагматичный характер отношения к ней союзных держав. В 1914 году внешний долг России составлял 6,5 млрд 17
руб., и по размерам его страна занимала первое место в мире. При этом 4,3 млрд руб. – это был государственный долг (3 млрд руб. – Франции), а остальные – частная задолженность (городские займы, торгово-промышленных предприятий, кредиты торговых фирм и коммерческих банков). Между тем пассивный расчётный баланс, огромная задолженность и потребность торговли и промышленности в иностранной валюте вынуждали правительство держать за границей большой запас золота из эмиссионного обеспечения Госбанка. Большая часть золота хранилась во Франции и Германии, объём денежных расчётов с которыми был особенно велик. Безусловно, всё это лишало устойчивости всю денежную систему России и ставило вопрос о возможной конфискации в случае войны средств за границей. Поскольку русское правительство беспокоилось о вкладах не во Франции и Англии, а в Германии и Австрии, буквально накануне войны оно перевело деньги из германских банков в союзные страны. Однако с началом войны «союзные» банкиры не только перестали давать новые кредиты под государственные обязательства, но и стали чинить препятствия в расходовании принадлежавшей казне золотой российской наличности, находившейся на счетах иностранных займов. При этом особые трудности сложились во Франции – главном
1
«союзнике» России, где находилось почти 80% всей свободной наличности (431 млн руб.). Опираясь на провозглашённый мораторий, французские банкиры фактически лишили Россию возможности располагать в желаемых размерах этими средствами, рассчитывая за счёт них покрыть большую задолженность русских акционерных банков, а последняя составляла тогда 233,2 млн руб. (без долгов промышленных и торговых фирм). Русское правительство отказалось оплатить задолженность частных банков за счёт своей золотой наличности, но французские банки проявили непреклонность и в итоге заморозили всю наличность русского правительства, которая была почти вдвое больше задолженности банков. И хотя Комитет финансов России считал недопустимым использовать для погашения задолженности казённую валюту, он в то же время не мог остаться в стороне от разрешения этой проблемы, так как это мешало размещению военных заказов. Так что в итоге было признано полезным урегулирование вопроса «официальным путём» через МИД, и правительство выступило в роли своеобразного гаранта банков, признавая их кредитоспособными, но не могущими в условиях военного времени найти иностранную валюту. Правительство взяло на себя заботы не только о довоенных расчётах бан-
ков, но и о предоставлении им дальнейших кредитов иностранными банками под свою гарантию, а Французский банк открыл русскому Государственному банку кредит на покрытие краткосрочных долгов и обязательств, заключённых русскими банками и промышленными учреждениями на французском рынке. Так «союзники» вновь продемонстрировали, что среди равных есть «более равные». Завершая краткий анализ проблемы финансовой зависимости предвоенной России, хотелось бы отметить одно. В современных условиях эта проблема представляет не исторический, а практический интерес. Трагический опыт нашей страны, позволившей узкому кругу лиц – банкирам и политикам, тесно связанным с финансовыми кругами Запада, втянуть её в страшную кровавую бойню Первой мировой, может в полной мере повториться и сегодня. Но масштабы его будут иными, поскольку механизмы финансового закабаления сегодня намного изощрённее и часто применяются на скрытом уровне управления. Так что главное, что даёт нам изучение предыдущего опыта, – это понимание не техники финансов и связанных с ними политических технологий, а значения того нравственного выбора, который должен сделать государственник, взявший на себя ответственность за страну и её народ.
Вандам Е.А. Геополитика и геостратегия. – М., 2002. – С.157. Там же. – С. 185. 3 Сидоров А.Л. Финансовое положение России в годы Первой мировой войны. – М., 1960. – С. 88 4 Фиск Г. Финансовое положение Европы и Америки после войны. – М., 1926. – С.6. 5 Кремлёв С. Россия и Германия: стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну. – М., 2003. – С.23. 6 Там же. – С.30. 7 Цит. по: Сидоров А.Л. Указ. соч. – С.89. 8 Сидоров А.Л. Указ. соч. – С. 98. 9 Цит. по: Сидоров А.Л. Указ. соч. – С.78. 10 Хейфец Б.А. Кредитная история России. Характеристика суверенного заёмщика. – М., 2003. – С.37. 2
18
Анатомия современной экономики О.Н. Рыбковская, к.э.н.
Отечественный и германский опыт оперативного самоуправления экономикой и проблемы восстановления государством управляемости экономикой на рубеже ХХ – XXI вв. В настоящее время предпринимаются активные попытки социокультурной унификации в рамках форсированной глобализации мирового хозяйства, в т.ч. утверждается, что развитие мировой экономики в основном определяется циклами Кондратьева, в качестве базы которых рассматриваются процессы замещения основных фондов на новой технологической основе. При таком детерминированном технократическом подходе помимо социальных и политических аспектов экономического развития игнорируются также закономерности и особенности развития отдельных цивилизаций. Между тем ещё великий русский учёный-энциклопедист Н.Я. Данилевский в своей работе «Россия и Европа» путём аналогии с миром природы показал, что «до сих пор развитие человечества шло не иначе, как через посредство самобытных культурно-исторических типов, соответствующих великим племенам, то есть через посредство самобытных национальных групп», и что иначе оно идти и не может.
Н.Я. Данилевский
Н.Я. Данилевский считал, что каждому культурноисторическому типу свойственна своя цивилизация1. Ещё древние греки владели знаниями о циклическом характере развития всех сторон жизни цивилизаций. Руководство Китая
на протяжении столетий наряду с ментально-культурными особенностями своей цивилизации учитывает законы её циклического развития при разработке стратегии развития страны в целом и потому даже сейчас добивается огромных 19
успехов, несмотря на экономический кризис, поразивший многие страны мира. Знания об этих законах неоднократно утрачивались, а затем вновь открывались уже совсем другими исследователями. Например, выводы русских учёных эпохи конца Российской империи (В.А. Мошков) в настоящее время заново открыты такими исследователями, как, например, д.э.н. А.И. Агеев, генеральный директор Института экономических стратегий Отделения общественных наук РАН. Согласно проведённым ими исследованиям различных цивилизаций, один полный цикл развития цивилизаций составляет около 400 лет. Разница заключается лишь во временных границах цикла. Такие «сверхдлинные волны» наблюдаются и в истории России: учёные выделяют примерные временные рамки циклов, которым были даны следующие названия: Крещение Руси (812–1212), Куликовского поля (1212–1612) и Имперского развития (1612–2012)2. Начало XXI века (примерно до 2012 года) представляет собой чрезвычайно интересный и переломный период в судьбе российской цивилизации – преодоление низшей точки завершающегося 400-летнего цикла, подобного концу Смутного времени начала XVII века, которое закончилось воцарением династии Романовых в 1613 году. В отличие от этого периода, когда даже в низшей точке цикла молодым поколением не были утрачены основные культурные ценности цивилизации предков, теперь нужно восстановить «культурный код» российской цивилизации, что означает преодоление упорно навязываемого нам Западом идола «золотого тельца» 20
и культа потребления, засилья виртуального над реальным, хрематистики над реальной экономикой. По мере продвижения России к окончанию переломного периода в условиях, когда отношения со странами «золотого миллиарда» обострились до предела после агрессии Запада в Ливии и возникновения системы ПРО в Европе, руководство страны всё более осознаёт острую необходимость создания условий для позитивных перемен на широком фронте с привлечением самих народных масс к созиданию и развитию своей страны путём новой индустриализации и создания широкого внутреннего российского и, более того, евразийского рынка. Это позволило бы избежать последствий разрушительного кризиса, поразившего многие страны мира, как это уже удалось сделать Китаю. Наиболее концентрированное выражение эта объективная тенденция получила в создании правительством РФ Агентства стратегических инициатив (АСИ), цель деятельности которого заключается в обеспечении модернизации и социального обновления общества в течение ближайших шести лет с вовлечением в работу максимального числа граждан. Однако для реального перехода даже просто к поступательному и тем более к прорывному, инновационному развитию экономики страны необходимо обеспечить то, что не полностью было достигнуто в советский период, – эффективное управление как экономикой, так и проведением и реализацией фундаментальных и прикладных исследований. Задача осложняется ещё и тем, что помимо утраты
Россией в 90-е годы половины своего экономического потенциала со времени перестройки до сих пор не решён вопрос об эффективном среднем уровне управления экономикой, без чего невозможна сама управляемость народным хозяйством страны. В годы перестройки предприятиям была предоставлена экономическая самостоятельность, а утратившее со временем эффективность среднее звено управления экономикой (министерства и ведомства) было упразднено без какой-либо замены. В результате государство потеряло контроль над стратегическим регулированием процессов, происходящих в реальном секторе экономики, и в экономике стал править бал беспредел. Ввиду этого большой интерес представляет использование мощного источника самостоятельного развития экономики России, не задействованного в советское время, а именно широкая самоорганизация хозяйствующих субъектов в предпринимательских союзах и других ассоциациях, осуществление ими оперативного самоуправления экономикой при активной направляющей роли государства. В советский период доминирующим был иерархический принцип, когда управление территориями и отраслями осуществлялось централизованно, без учёта местных и отраслевых особенностей. Это сковывало потенциал развития отдельных регионов и отраслей. Между тем до 1917 года традиционный строй экономики России характеризовался высоким уровнем развития самоуправления. Корни самоуправления на Руси уходят в глубокую древность. Вече представля-
ло собой сходку жителей одного населённого пункта для решения общих проблем. Постепенно на Руси сложились такие формы самоуправления в сфере экономики, как община, артель, дружина. Община – общественнопроизводственное и духовное объединение крестьян на началах самоуправления, взаимопомощи и совместного владения землёй. Самоуправление крестьян на Руси возникло в процессе освоения огромных территорий, среди которых были разбросаны мелкие деревеньки с малочисленным населением. В этих условиях самоуправление общин было объективной необходимостью, они обеспечивали сплочение крестьянства, организацию труда, производства и распределения. В сельской местности вплоть до начала ХХ века существовали т.н. обчие артели – земледельческие самоуправляющиеся организации, которые чаще всего смыкались с общиной, но не всегда были идентичны ей. Это были группы крестьян, объединившихся для выполнения отдельных конкретных задач.
Аналогично общинному самоуправлению на артельных началах по профессиональным признакам объединялись и ремесленники в российских городах. Уже в ХII веке на Руси ремесленники создавали корпорации, во многом сходные с западноевропейскими цехами. В XIV–XV веках типичной формой организации ремесленников становится дружина – артель во главе со старейшиной, или мастером. Дружина была одновременно и производственным коллективом, и общественной организацией со взаимопомощью и взаимовыручкой работников, в чём заключалось её сходство с крестьянской общиной. Артели связывали человека с остальными членами артели, заказчиками и государством круговой порукой. Ремесленные самоуправляющиеся организации на Руси были более демократичны, чем в Западной Европе. Они не подавляли талантов и не создавали помех в труде. Распределение осуществлялось по труду. В этих организациях не
было цеховой принудительности, характерной для Запада, где запрещалось заниматься ремеслом тем, кто не записан в цех, где точно регламентировались различные вопросы. На Руси эти вопросы входили в компетенцию самоуправляющейся организации. В XVIII – начале XIX века артельные формы труда широко использовались на заводах и фабриках, что способствовало стремительному росту выплавки чугуна в России и опережению Англии, Швеции и Франции. В предреволюционный период сибирские маслодельные артели стали приносить золота вдвое больше, чем вся сибирская золотопромышленность. Таким образом, самоуправление в сфере экономики со времён Средневековья способствовало поступательному развитию экономики России. В эпоху капитализма и применения наёмного труда эти традиции продолжили предпринимательские союзы России. В отличие от артелей и общин они стали предпринимать попытки осуществлять политиче21
скую деятельность в интересах отдельных групп предпринимателей. Однако в условиях сохранения дворянством ключевых позиций в государстве только в марте 1917 года была создана их центральная организация – Всероссийский съезд торговли и промышленности. В истории царской России и СССР опыт деятельности предпринимательских союзов был слишком кратковременным (после отмены крепостного права в 1861 году до 1917 года в царской России и в период проведения Советской властью новой экономической политики в 20-х годах ХХ века). В первой половине 90-х годов потенциал первых предпринимательских союзов был невелик. К тому же многие из них представляли собой объединения тех лиц, которые являлись «теневиками-цеховиками» в последние годы существования СССР или стали финансовыми аферистами в годы перестройки, воспользовавшись Законами о кооперации и предприятии не с целью развития производства, а в интересах личного обогащения (например, они искусственно «обескровливали» предприятия путём перевода их оборотных средств в кооперативы). РСПП отвлекал «красных директоров» от процессов изменений отношений собственности и её передела и добивался их лояльности путём предоставления отдельным предприятиям незначительных привилегий. В дальнейшем
1
этот центральный предпринимательский союз эволюционировал по пути превращения в т.н. профсоюз олигархов, в целом игнорирующий интересы большинства населения России и развития страны. К середине 90-х годов ситуация постепенно изменялась, и центральные предпринимательские союзы шаг за шагом набирали политический вес. Так, РСПП стал принимать участие в работе совещательных и консультативных органов при федеральных и региональных органах государственной власти, а также при органах местного самоуправления, а президент ТПП РФ стал членом коллегии Министерства экономики РФ. В Государственной Думе ТПП РФ имеет постоянное представительство и вправе выступать с законодательной инициативой. Однако в России до сих пор не разработана и не проводится научно обоснованная промышленная политика в интересах большинства населения с целью восстановления и развития реального сектора экономики, которая являла бы собой консенсус между представителями государства, руководителями предпринимательских ассоциаций и профсоюзов. Для решения всех этих проблем видится целесообразным изучить германский опыт использования потенциала предпринимательских союзов и их взаимодействия с государственными институтами при переходе к динамичному развитию
реальной экономики. Именно Германия на протяжении ХХ века и по нынешнее время устойчиво опережает другие промышленно развитые государства Запада по степени организованности предпринимателей, совершенству структуры и единству национально ориентированных действий их союзов. Рассмотрим пример из истории последнего завершённого 400-летнего цикла в истории Германии. Ко времени окончания этого цикла (начало XIX века) политическая и экономическая ситуация в Германии была значительно сложнее, чем нынешнее положение России. После Тридцатилетней войны в 1648 году Германия юридически являлась конгломератом 297 государств, в которых действовали свои законы и нормы и отсутствовали прочные экономические связи между отдельными областями. В этих условиях, когда в германских государствах зачастую к тому же отсутствовали органы управления экономикой, настоятельной необходимостью было объединение потенциала разрозненных торговцев, ремесленников и аграриев с целью самоуправления в рамках отдельных сельских поселений, профессий, а позднее и городов. Для преодоления экономического и политического отставания от других европейских государств были необходимы огромные усилия как властей, так и этих гражданских институтов. Окончание следует
Н.Я. Данилевский. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-
романскому. – Издание шестое. СПб.: Изд-во «Глагол». Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1935. –С.77, 95ю 2
Кузык Б.Н., Агеев А.И., Доброчеев О.В., Куроедов Б.В., Мясоедов Б.А. Россия в пространстве и времени. – М.: Институт экономических стратегий, 2004.
22
Глобальный мир К. Е. Мямлин, публицист
Неотроцкизм на службе Нового Мирового Порядка Мифы о «кризисном обострении и сетевой самоорганизации движения «Occupy Wall Street!»
Ни мира, ни войны, а армию распустить... Лев Давидович Троцкий-Бронштейн Когда движения с общим лозунгом «Occupy Wall Street!» выдают за спонтанное выражение недовольства под влиянием финансово-экономического кризиса, нужно понимать, что это, мягко говоря, лукавство. Попробуем разобраться, что происходит и кто всё это затеял…
До сих пор нигде нет никакой информации об организаторах акции, которая по сей день развивается по нарастающей. В чём причина успеха? Какие цели поставлены? Кто за ней стоит, финансирует и обеспечивает информационную поддержку? Для любой «самоорганизации» нужна внешняя сила и энергия, чтобы способной к преобразованию системе дать энергию для трансформации. Аналогом может служить пара «учитель–ученик», где место ученика занимает социальная группа («обыватели» как «средний класс»). Остаётся понять, кто играет роль «учителя» – организатора и центра кристаллизации «спонтанного» недовольства. Каждый из сайтов движения «Occupy Wall Street!» (официальный и неофициальный сайт Нью-Йоркской городской Генеральной ассамблеи; сайт–координатор выступлений в США; сайт для мониторинга и новостных обновлений и видеоканал движения) выглядит замечательно организованным. Откуда такое владение политтехнологиями и технологиями социального управления? По ссылкам несложно установить, что движение «оккупантов» является производным от европейского движения «За глобальную революцию!» – «Захвати площадь!» («Take the Square!»). Данный сайт, относящийся к испанскому сектору «глобальных революционеров», является центральным и
координирующим общее развитие мятежей по всему миру, хронологически первым (май 2011 года, Мадрид) и взявшим за образец деятельности оранжевые революции Арабской весны. Вот что представители центральной ветви этого движения рассказывают о себе сами: «Всё началось в Мадриде около 15 мая, 20–30 человек вышли на площадь Puerta del Sol и устроили там… столы с информацией для граждан. Они говорили, что не принадлежат ни к какой партии и не участвуют в современных политических играх, хотят изменить систему и призывали всех присоединиться... Поначалу это была молодёжь, но очень быстро движение стало смешанным. Они выступали за «реальную демократию». Они говорили, что выборы не являются демократическим институтом, их интересуют другие формы участия народа в жизни страны... Они не призывали голосовать за ту или иную партию, они призывали к восстанию. Они не требовали просто повышения зарплаты или что-то такое материальное, ведь это были бы лишь реформы. Они требовали настоящего изменения системы, пересмотреть сам фундамент демократии, как мы можем организовываться и действовать вместе. Первый лозунг у испанцев был «мы – не товар!» Ни на уровне политическом, электоральном, ни на экономическом, ни на 23
духовном и культурном уровне… Нас нельзя использовать в целях больших политических и финансовых игр... Мысль состоит в том, чтобы организовываться в «коммуны» на уровне городских кварталов: в каждом квартале люди должны сами организовываться и решать свои проблемы «параллельно» с работой государства… Если им что-то нужно, они это делают сами, не дожидаясь помощи «свыше»... Один из основных принципов – самоорганизация. Самоорганизация ведёт к автономности, а автономность – один из способов обойтись без государства...» Что это движение ждёт в будущем? Движение начинается и движется путём захвата и оккупации площадей и улиц. В лозунге апелляция к молодёжи, которая оказалась за бортом жизни по совокупности причин: 1) кризис; 2) сужение социального пространства, обусловленное глобализацией; 3) последствия прежнего демографического бума, в результате которого «все должности заняты пожилыми и у молодёжи нет места в обществе» и т.д. По людоедскому свидетельству Йена Шапиро (профессора политологии Йельского университета, директора Центра Макмиллана и члена Совета по международным отношениям (CFR): «…Молодёжь считает, что на медицинское обслуживание стариков уходят все деньги. В США и в Европе около 70% всех медицинских расходов уходит на поддержание жизни человека в последние 6 месяцев его жизни. Поэтому на смену классовой борьбе приходит борьба между разными возрастными категориями. Но пожилые люди прекрасно 24
организованы, уровень их мобилизации очень высок. В США любые попытки приватизировать социальное страхование пресекаются на корню Американской ассоциацией пенсионеров. Это одна из самых высокоорганизованных лоббистских групп в стране. Она невероятно могущественна. Молодёжь не голосует. Голосуют старики. Поэтому либералы говорят, что миграция – очевидное решение данной проблемы. Однако те страны, которые наиболее подвержены этой проблеме, одновременно наиболее противящиеся притоку мигрантов. Например, Япония. Эта проблема может в итоге развалить ЕС». Для «потерянного поколения», искусственно маргинализованного в «сырьё рационализации», «оккупировать площадь означает держаться в мире, где у тебя нет места, заявить о своём существовании и не отпускать публичное пространство». И тут мы должны вспомнить фразу – «общество, которое не заботится о стариках, не имеет будущего»… Перманентная революция Несложно увидеть органическое родство с Арабской весной, чтобы уяснить, что речь идёт не о «выступлениях обывателей», а о полномасштабной глобальной революции в её начальном этапе. Следы тщательно затушёваны в Интернете, но обнаруживаются. Смысл «Реальной демократии»: «Платформа: изменить систему, уничтожить международные организации типа G8 и G20, НАТО и так далее. Предложить Конституционную ассамблею, как в 1789 году, когда были составлены «тетради требований»
со всеми пожеланиями народа, какие удалось собрать. Такая ассамблея смогла бы создать новую конституцию... в идеале отменяются и ЕС, и границы... Требования: переворот политической пирамиды – так, чтобы процесс принятия решений шёл снизу вверх, а лучше, чтобы не было ни верха, ни низа. Полное равенство женщин и мужчин. Отмена долгов африканских стран перед Европой и США. Обнуление всех «национальных долгов». Изменение условий труда. Даже если мы сохраняем «принцип работы» как таковой, – хотя это стоит под вопросом, – мы отказываемся от прекаритетных условий занятости[1]. Если безработица падает за счёт увеличения количества прекаритетных рабочих, мы против этого. Мы хотим работать, чтобы жить, а не наоборот». То есть – «Ни мира, ни войны, а армию распустить...», как говорил тов. Троцкий Глобализация породила в финале троцкизм. Перманентная революция без конца, тотальный хаос, чтобы «каждой оставшейся в живых коровнице был предоставлен дармовой коровник». Речи не идёт о лозунгах «Землю – крестьянам, а фабрики – рабочим», скорее – «Трудиться нужно лишь, чтобы жить», а если можно жить не трудясь, то... «Нас 99%! Давай делись». При этом протестанты бубнят: «Мы не против богатых и не против богатства, мы против корпораций». Тогда – «Экспроприация экспроприаторов» и «Грабь награбленное»? Узнаваем и их «принцип самоорганизации»: «Самоорганизация ведёт к автономности, а автономность – один из способов обойтись без государства». После уничтожения национального государствп на его смену
неизбежно приходит управление деньгами... Смотрим идеологию американской части движения: «...инициируемое и поддерживаемое людьми движение началось 17 сентября 2011-го на Либерти-сквер в Финансовом районе Манхэттена и распространилось более чем на 100 городов США и 1500 городов по всему миру. Оно борется против разъедающей демократию власти ведущих банков и ТНК, а также роли Уолл-стрит в порождении экономического коллапса, способного привести к величайшей рецессии. Движение вдохновлено восстаниями в Египте и Тунисе и направлено против того, что 1% самых богатых людей формирует несправедливые законы глобальной экономики, оставляющей нас, остальные 99%, без будущего. «Займите Уолл-стрит!» – горизонтально организованное движение сопротивления, использующее революционную тактику Арабской весны для восстановления демократии в Америке. Мы используем инструмент, известный как «Собрание людей» (ассамблея), чтобы облегчить коллективное принятие решения открыто, совместно и без принуждения». Сравним с тем, что говорит о себе испанское движение «Take the Square»: «Никто не ожидал «Испанской революции»… «Take the Square» была рождена демонстрацией 15 мая 2011-го в Мадриде. Демонстрация «За реальную демократию прямо сейчас» стала прелюдией нового движения... Идея разбивать лагерь на площади породила концепцию «Take the Square», стала существенным признаком «Движения 15 Мая» как: 1) способ демонстрировать своё несогласие с доминирующей репрессивной системой, с руководством политического класса, работающим для банков и крупных корпораций, и
2) способ продвигать новые инициативы в политической, социальной, экономической, творческой и культурной организации общества... Первоначально сформированная… концепция «Take the Square» была отображением желания «Движения 15 Мая», чтобы служить новым примером гражданского неповиновения и структурированного изменения глобальной политической действительности, основанным на принципах: – собирательности, мы – движение людей, чей плюрализм превыше любого ярлыка; никакие политические партии, торговые союзы или ассоциации нас не представляют; – горизонтальности – мы собираемся вместе на собраниях для принятия решений таким образом, чтобы их разделяло подавляющее большинство; – коллективного разума – сталкиваясь с проблемами, мы используем коллективный разум для понимания логики власти; – уважения, потому что в том, что мы ищем – соединиться вместе, а не разделиться, – основой является уважение к другим; – отказ от насилия, потому что отказ от насилия делает нас более сильными, он позволяет нам изменять действительность, разрушать предсказуемость, он делает нас более радикальными». Параллели текстов более чем очевидны. Табу + тактика перманентной оккупации К «оккупантам» нужно отнестись внимательно – впереди как минимум десятилетие кризиса. А у них есть ряд особенностей, которые не сразу были поняты аналитиками. Летом в США несколько десятков активистов, к которым присоединились испан-
ские indignados и активисты греческих движений, провели серию мозговых штурмов. Изначальная задача: создать движение, способное быть вне подчинения «стандартным» системным политическим институтам (по крайней мере видимо). Но «Система» в той или иной степени связана с внесистемными движениями. Так, протестное движение правой «Партии чаепития» оказалось связано с республиканцами. Поддержка «оккупантов» идёт со стороны демократов – Нэнси Пелоси, Альберта Гора и Барака Обамы, поэтому неслучайно, что протестантов воспринимают как проект обамовских политтехнологов, решающих задачу его переизбрания (и мы помним, что к власти его привёл Дж. Сорос [2] и стоящие за ним капиталы Ротшильдов). Сегодня в выстроенной «оккупантами» тактике внешне можно обнаружить 3 фундаментальных табу: Во-первых, табу на все отношения с «системностью». Сотрудничество допустимо только с представителями других фракций общества – например, с «чуждой» консервативной «Партией чаепития». Таков был и один из советов посетившего лагерь «оккупантов» Славоя Жижека. Во-вторых, табу на лидерство, что часто подчёркивается. В качестве образца движение ссылается на прямую «классическую греческую демократию» и испанских indignados. В блогах «оккупантов» цитируются Делёз: «Группа не должна быть органическим единством иерархизированных индивидов, но генератором непрерывной де-индивидуализации». В-третьих, табу на выдвижение требований и конкретных программ. Пол Кругман писал: «Наилучшей критикой протестов всегда было обвинение в отсутствии особых 25
политических требований». Однако аморфность политических требований в данном случае есть осознанный отказ ради раскачки движения на протестной волне, поскольку дискуссии на этапе роста движения неизбежно приведут к расколам. Не все американцы одинаково относятся к снижению/росту налогов, к реформам здравоохранения и пр. Зато всех объединяет недовольство системой как таковой: «Оккупируйте всё. Никаких требований. Оккупируйте, оккупируйте, оккупируйте, оккупируйте!..». Перманентная оккупация… Итак, 1. по миру распространяется «революционное движение», претворяющее в жизнь лозунг «Захвати пространство!», захватывая более 1500 городов внутри и за пределами США. По информации испанского центра, национальных центров мятежа более 20: 7 в Испании (Барселона, Мадрид, Мордевре, Ourense, Пальма, Саламанка, Вальядолид); 2 в Великобритании (Лондон и Брайтон); 2 в Бельгии (Брюссель и Намюр); 2 в Германии (Берлин и в Северном Рейне-Вестфалии); 2 в Италии (цыгане и Болонья); 2 в Португалии (Лиссабон и Коимбра); по одному – во Франции (Париж), Греции (Афины), Ирландии, США (Нью-Йорк) и в Бразилии. 2. основной движущей силой является молодёжь, общие лозунги: «Мы – не товар!», «Нас – 99%». Протест направлен против возрастающего социального неравенства: 1% наиболее богатых людей в США являлись собственниками в 1980 году – 9,1%, в 2006 году – 18,8%, в 2011 году – 40% от национального достояния. Требования связаны с маргинализацией некогда квалифицированных людей, отброшенных глобализацией на обочину 26
жизни, потерявших право на социально защищённый труд, т.е. деклассированных, аналогично тому, как это происходило в России в результате гайдаро-чубайсовской «шоковой терапии». 3. поверх социальных лозунгов выдвигаются общеполитические – антиглобалистские, коммунистические, троцкистские, требующие слома существующей политической и экономической систем, обособления «общества» от государства (плебса от элит, мелкого бизнеса от корпораций, «реальной демократии» от диктатуры чиновников). 4. движение позиционирует себя как горизонтальное, не имеющее иерархии, «стихийно-сетевое». Каждый кластер автономен, и общая революционная сеть не разрушается с выпадением любой территориальной ячейки. Казалось бы, это «восстание масс против власти ТНК и глобальных финансовых групп». Однако четвёртый пункт противоречит этому утверждению. Дело в том, что за «горизонтальностью» любого социального явления должно стоять то, что её формирует и поддерживает. Для простаков – «это Интернет». На это мнение работают и бывшие леваки Майкл Хардт и Антонио Негри. В принадлежащем CFR параправительственном издании Foreign Affairs они объявили, что протесты поддерживаются социальными сетями Facebook и Twitter, которые представляют собой инструменты горизонтальной структуры взаимодействия, поэтому «в палаточных лагерях не скоро появятся политические представители, и новый цикл протестных движений будет развиваться через горизонтальные партисипативные структуры без представительства», а «эксперименты демократиче-
ской организации пройдут долгий путь развития, прежде чем в их недрах возникнут действенные социальные «реальные демократии»… Но это лукавство, поскольку Всемирная паутина представляет собой всего лишь средство коммуникации. А любая структура реализуется энергией конкретных людей, подпитываемой: а) их чувством (любви, ненависти, боли, справедливости, любопытства и т.п.); б) финансами. Инициатором «оккупаций улиц» выступила расположенная в Канаде компания Adbusters Foundation, борющаяся с потребительством и рекламой за «экологию культуры», которая не единожды проводила акции против «хищных вещей века», включая Интернет. Так – Откуда такая любовь к «злу»? Reuters выяснило, что движение «Захвати Уолл-стрит!» косвенно спонсируется пресловутым Дж. Соросом, который ещё несколько лет назад финансировал структуру, которая переправляла средства Adbusters. И именно «антиконсюмеристская группа» Adbusters («Обличители рекламы») опубликовала в июле 2011 года в своём журнале призыв занять Уоллстрит. Ряд активистских групп тут же поддержал эту идею, создав в начале августа «генеральную ассамблею», которая провела работу по подготовке протеста, пользуясь примером Арабской весны и используя социальные сети для привлечения участников. Показательно, что стан участников акции «Захватим Уолл-стрит!» разместился в «парке им. Зуккотти». Это местечко когда-то называлось парком «Площадь свободы». Но что характерно: принадлежит он не городу, а частной
компании. Парк был куплен в 1968 году United States Steel. В 2006 году парк был переименован в честь Джона Зуккотти, сопредседателя совета директоров компании Brookfield Office Properties – нового владельца сквера. Что характерно: так же имеющего канадские корни, как и Adbusters. Более того, эта корпорация уже выступала в качестве подставной в тендере аренды Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, уступив её пресловутой Silverstein Properties, Inc. за несколько месяцев до того, как комплекс был разрушен в результате направленных взрывов 11 сентября 2001 года. Ларри Сильверштейн, председатель United Jewish Appeal, доверитель Museum of Jewish Heritage, финансист National Jewish Medical and Research Center в Денвере, является управляющим Совета риелторов Нью-Йорка. Известен своим высказыванием в прямом эфире после «террористической атаки» на WTC «we pulled it» (на профессиональном сленге означает «мы его взорвали) и «спонтанным обрушением» так же принадлежащего ему здания «Братьев Соломон» (WTC7), находящегося в другом квартале. Само сообщение об обрушении прошло в прямом эфире ВВС за 25 минут до самого события. За всё несчастный Сильверштейн получил страховку в $5,2 млрд, а «группа влиятельных бизнесменов от спецслужб» и ФРС, чьё золото якобы находилось в подвалах здания, – возможность избежать выплат на $240 млрд по облигациям, которые находились в брокерской конторе в одной из башен ВТЦ. Попутно сгорели конторы спецслужб, занимавшихся расследованием отмывания денег семейкой Буш. В первый же день полицейские пытались запретить участникам протеста разби-
вать палатки, но оказалось, что на такой запрет на частной территории парка Зуккотти город права не имеет. Владельцы парка молчали и только после личного обращения мэрии Нью-Йорка с просьбой «помочь восстановить санитарные нормы» в парке отправили своё подтверждение к полиции очистить парк. 14 октября власти должны были заставить протестующих освободить парк, а после операции по его уборке, согласно заявлениям компании Зуккотти, впустить протестующих вновь, «если те будут соблюдать правила поведения в парке». Как говорили полицейские, «вернуться со спальными мешками и палатками уже не дадут». Было очевидно, что эта операция направлена на уничтожение лагеря протестующих. 14 октября могло бы стать концом движения, по крайней мере концом его первой фазы. Но в последнюю минуту объявили, что «уборка откладывается». «Санитарные мероприятия» начались лишь в ночь на 15 ноября, но уже днём Национальная гильдия адвокатов США сообщила о получении постановления суда, разрешающего участникам протестной акции вернуться на своё место вместе с палатками, поскольку Brookfield Office Properties, владеющий «парком им. Зуккотти», хранит молчание. При этом в Денвере, штат Колорадо, полицейские жёстко выселили протестующих. Движение хорошо структурировано на низовом уровне: общее собрание как орган законодательной власти; комиссии как орган исполнительной власти, организующие собрание и претворяющие в жизнь его решения. Детально проработана и технология ведения ассамблеи, обеспечивающая её результативность. Организаторами революционеров являются люди, компетентные в управ-
лении, политтехнологиях, политике, философии, экономике, ведении бизнеса. Так – Кому выгодно? Непонятна долгоживучесть «стихийного выступления», которое без перманентной финансовой и организационной поддержки обычно обречено, вспыхнув, тут же перегореть (история не знает исключений из этого правила). При этом нужно учесть, что основу протестующих составляют социально ущемлённые люди и потому финансово ограниченные в возможностях. Кроме того, «горизонтальная» революционная сеть, выстроенная практически одновременно на пространстве всей планеты (включая взорванные хаосом революций страны Арабской Дуги), невозможна без штатных организаторов сети, которые не могут не быть организованы иерархически. К таковым, безусловно, можно отнести «таинственную двадцатку» с площади Puerta del Sol. Да и компания Adbusters Foundation, с 1989 года «борющаяся с социальным мейнстримом», вовсе неслучайно именуется в прессе «профессиональными революционерами». Подобная деятельность реализуется общественными организациями типа «зелёных», состоящих на содержании у тех, с кем они сами «вроде как и борются». И об истинных взаимоотношениях организаторов революции и их спонсоров можно только догадываться, т.к. такое финансирование никогда не совершается напрямую, а оформляется через различные гранты. Но возможно проанализировать, в чьих интересах «Реально-демократический Интернационал» разжигает пожар мировой революции. Начнём с анализа характера 27
действий революционеров. Их выступления направлены: против: – бюрократизированных государственных институтов; – произвола «недемократических» ТНК и глобальных финансовых групп (ГФГ); за: – «восстановление социальной справедливости»; – отделение обделённых глобализацией людей от «несправедливой государственной машины»; – уничтожение национально-государственных границ; – уничтожение современных структур власти, лоббирующих интересы ТНК и ГФГ. Итого: в качестве позитивной цели протестов избрано построение всемирного государства с регламентированной справедливостью. Такая схема интересна той самой глобальной элите, против которой активисты «глобальной революции» и призывают бороться. Здесь нужно обратить внимание на «Международную кризисную группу» (International Crisis Group, ICG) – неправительственную организацию, созданную в 1995 году, которая «занимается анализом ситуаций в различных странах мира». Её центры находятся в Вашингтоне, Нью-Йорке, Лондоне и Москве. В американское правление входят Збигнев Бжезинский, Уэсли Кларк, Стэнли Фишер. Возглавляет её всё тот же Джордж Сорос, главный агент Ротшильдов, один из главных организаторов антироссийских революций в Югославии, Грузии и на Украине. ICG в течение многих лет поддерживала сепаратистов в Косово – «сербский Кувейт» с огромными запасами свинца, цинка, золота, угля – через 28
ротшильдовский Карлайл Груп (Carlyle Group). Но это далеко не полный перечень интересов. ICG с такой периодичностью выпускает доклады по возможности возобновления нагорно-карабахского конфликта, предлагая Армении бросить своих граждан, что её впору назвать «Группой по созданию кризисов». Она вмешивалась в конфликт в Кот-д’Ивуар, Ливии (где ротшильдовский HSBC занялся организацией Центрального банка), сейчас «упорно трудится над Сирией». Среди корпоративных спонсоров такие корпорации, как Chevron, Morgan Stanley и Deutsche Bank Group, но не только. Позади них маячит т.н. «Фонд глобальной безопасности» (Global Security Fund). Это гигантский криминальный фонд, капитал которого оценивается в десятки триллионов долларов. Его возникновение связывают со статьёй 18 секции 6 «Разведывательной корпорации», созданной по президентскому указу Рейгана номер 12 333, которому в прессе дали условное название «плана Лео Вонта» (Wanta Plan по аналогии с Планом Маршалла). Он представляет собой забалансовый фонд правительства США на триллионы долларов, которые были распределены под проценты по международным банкам для финансирования «управления миром после холодной войны»[3]. Управлением фондом занимался клан Ротшильдов, получивший дополнительную возможность отмывать и свои наркодоллары[4]. Эшли Моут, депутат Европарламента, во время своего выступления на одном из заседаний задал следующий вопрос относительно деятельности этого фонда: «Господин председатель, хочу обратить ваше внимание на Фонд глобальной безопасности, учреждённый в начале 1990-х под руководством Якоба Рот-
шильда. Этот находящийся в Брюсселе фонд не занимается торговлей, он нигде не зарегистрирован и у него абсолютно специфическая цель. Он используется для геополитического конструирования под руководством разведывательных служб. Раньше я уже задавал вопрос о возможной вовлечённости разведывательных ресурсов Евросоюза в управление фондами, предназначенными для преступных целей, взяток и подкупа и имеющих счета в офшорных зонах. И я не получил ответа. К этому вопросу я добавляю ещё один: «Каковы связи Евросоюза и Фонда глобальной безопасности и каковы его отношения с институтами Евросоюза?» Противоречие «кредитор–должник» становится глобальным: оно пересекает национальные границы, превращает средний класс в класс, порабощённый долговой зависимостью. Общество поляризуется на классы в зависимости от того, кто владеет капиталом и кто является должником. Главные враги общества – олигархи финансового капитализма, которые готовятся выйти из-под удара протестующих. План по созданию НМП близится к завершению, подходит к концу и борьба за монопольное господство одного из финансовых кланов на глобальном рынке. И неслучайно, что папа римский фактически призвал к созданию Всемирного центробанка и мирового правительства. С религиозно-идеологической точки зрения этой части глобальных элит разрушение прежних («недемократических») структур новыми («демократическими») вполне оправдано. План «Корпорации Zerо» от Бней-Брит скоро будет исполнен. Раввин Авраам Шмулевич вещает: «Хаос – лучшее время,
Рокфеллер
чтобы взять ситуацию под контроль и включить еврейскую цивилизационную систему... В чём тайна любой устойчивой политической системы? Общество даёт личности все возможности для развития, а личность несёт обязательства перед обществом. Человек, который получает свободу, одновременно должен получать инструкцию, как этой свободой пользоваться. И эту инструкцию человечеству напишем мы, евреи. Пришло время нашего реванша. Еврейский расцвет приходит снова в огне арабских революций». Несмотря на скрытую полемику с папой, раввин, в сущности, говорит с ним в унисон. Оба предлагают решение, к которому взывают протестующие: единая
на всю землю власть и «справедливая» социальная система, большевизм и демократия, свобода с полной инструкцией по её использованию. А как такая справедливость реализуется, хорошо известно на примере Бразилии, где истинные хозяева затворяются в «гетто» за высоким забором и пулемётами на вышках и предоставляют возможность желающим самостоятельности на практике проверить собственный тезис о жизнеспособности «не детерминированной инструкциями свободы». Любопытно, какие экономические решения предлагают организаторы революции своим неискушённым соратникам. Например, в ходу идея «забирать свои средства у банков, проводников несправедливости и глобализации, и передавать их в кассы взаимопомощи». Что характерно, кредитные союзы так же являются банковскими структурами, объединёнными во Всемирную организацию кредитных союзов – WOCCU, имеющие статус при национальных правительствах и при ООН. Более того, они, в частности, через банковскую группу Raiffeisen Bank сотрудничают с Бильдербергским клубом и Рокфеллерами. То есть фактически борьба с доминирующими ГФГ весьма напоминает бег на месте: изымаем деньги из банков, а потом несём их туда же, но через другую дверь. Или возьмём декларируемое «захватчиками пространств» преимущество «отказа от насилия, который делает их сильнее». Как показали революции Арабской весны, опыт «захвати, что можешь» в Риме, в США, Великобритании и Скандинавии, рассуждающие о «реальной демократии» либералыпровокаторы и квалифицированные маргиналы усиливаются боевиками-радикала-
ми анархического и религиозного толка. И, если ситуацию не переломить, появляются профессионалы из представителей силовых структур и наёмников. Итог очевиден: борьба за справедливость трансформируется в производство управляемого хаоса в стиле «перманентной революции». А возникающая криминализованная зона превращается в фабрику по уничтожению своего собственного населения, помогая тем самым наиболее простым способом решить проблему перенаселения планеты, столь заботящую представителей тех самых ТНК и ГФГ, против которых вроде бы как восстание и поднималось. Разрушенные национальные государства переведут «независимые коммуны» под власть Нового мирового правительства. Философия хозяев НМП записана на Джорджийских скрижалях: «500 миллионов человек на Земле в гармонии с окружающей средой». Что станет с остальными 6,5 миллиардами человек? Наркотики, болезни, военные действия: «уничтожение утопающих возложено на плечи самих утопающих» (использовались материалы fondsk). [1] прекаритетный (лат. рrecarium – данное во временное пользование) – социологический неологизм, обозначающий социальные группы, объединяющие в себе безработных или работающих в отсутствие социальной защиты (нестандартная занятость с плохо оплачиваемым трудом без каких-либо социальных гарантий для работника и его семьи). Поскольку в системе глобального разделения труда увеличивается миграция и конкуренция рабочей силы, это легитимирует снижение оплаты труда и усиливает власть работодателя: происходит переход на кратко29
срочный контракт с правом на увольнение без объяснения причин, снижается социальное страхование. Возникают атипичные формы труда: сокращённая, проектная, сезонная, удалённая работа, фриланс. [2] Барак Обама обучался навыкам «лидера общины» и способам борьбы за социальные перемены в центре Алинского в Чикаго, постигая «Правила для радикала» несколько лет (здесь же его и подобрал пресловутый Джордж Сорос, через которого банковская группа Ротшильдов и финансирует «центры»: деньги проводят через Tides Foundation. Основанный в 1976 году иудейским антивоенным диссидентом Драммондом Пайком, этот освобождённый от налогов фонд «предоставляет возможность видным деятелям финансировать экстремистские организации, отмывая их деньги в Тайдсе и не оставляя никаких бумажных следов»). [3] «…На первом этапе экономической атаки на Советский Союз Джордж Буш уполномочил Лео Вонта (Leo Wanta) и других дестабилизировать рубль и оказать помощь в краже советских/российских сокровищ. В результате этого из российской казны утекло от 2000 до 3000 тонн золота в слитках (в то время 35 млрд долларов). Этот шаг воспрепятствовал валютной защите рубля и, таким образом, дестабилизировал рубль. Золото было украдено в марте 1991 года, чему способствовал Лео Вонта и что было подписано рукой Бориса Ельцина…» [4] Татьяна Васильевна Грачёва, политолог, заведующая кафедрой Военной академии Генерального штаба Вооружённых сил РФ, бывшая в течение ряда лет ведущим научным сотрудником
30
Дэвид де Ротшильд
Центра военно-стратегических исследований Генштаба ВС РФ, пишет: «К концу 80-х, когда «пятая колонна» уже вполне открыто приватизировала СССР, Горбачёв санкционировал создание в Москве международного коммерческого «Банка общественного финансирования и кредитования национальных программ» (БНП). Его основными акционерами должны были стать швейцарский банк Ротшильдов Banque Privee Edmond de Rothschild SA, а также финансовые корпорации Морганов и Рокфеллеров. Ротшильды требовали от Комиссии по изучению природных сил и ресурсов АН СССР проведения тотальной инвентаризации. И тут КГБ объявил, что руководители ряда совместных предприятий, подключённых к созданию БНП, связаны с международной мафией. Кроме того, стало известно, что поток наркодолларов от наркосиндикатов шёл в Швейцарию,
значительная часть которых оседала в банках Ротшильдов. «Отмывание» денег шло через Израиль. Братья-банкиры Ги и Дэвид де Ротшильд делали взносы в пользу Израиля через крупнейшую сионистскую организацию Франции – Объединённый социальный еврейский фонд, президентом и казначеем которого они являлись. Назревавший скандал был погашен, и наркодоллары было решено вложить в советскую перестройку. Тогда окончательно и открыто был взят курс на уничтожение СССР… Кстати, Михаил Ходорковский «из-под стражи» передал свои акции (а это 53%) лорду Джекобу Ротшильду… Это означает, что Ходорковский являлся лишь номинальным владельцем ЮКОСа» (Т.В. Грачёва. Святая Русь против Хазарии. – Изд. «Зёрна», 2009. – С. 111–130).
Постижение истории Б.А. Куркин, д.ю.н.
ТЕЛЕГРАММА, ИЛИ 11-Й СТАЛИНСКИЙ УДАР Говоря о Второй мировой войне, мы не вправе забывать о её жертвах – тихих нейтральных странах: «малых сих», также внёсших свой посильный вклад в Победу над Германией и объединённой Европой. Правда, сами они в эту объединённую Европу и входили, отчего возникало даже некое раздвоение международно-правовой личности. К числу этих «малых сих» относится, бесспорно, и «тюрьма народов» Дания с её Эльсинором. Вторник 9 апреля 1940 года для Дании и лично её короля Христиана за нумером Десятым явно не задался: в его владения нежданно-негаданно попрыгали с небес немецкие парашютисты. Заявились они незваными гостями и в соседнюю Норвегию к его августейшему единокровному брату и коллеге Хокону за нумером Седьмым. Христиан счёл ниже своего достоинства заниматься вопросами войны (для того у него имелся военный министр). Однако королевство было маленькое, а посему развернуться военному министру было негде, и король Христиан в тот же день и час решил капитулировать, сердечно поздравив (от себя лично) германского генерала Химера с «блестяще выполненной работой». Одним словом, сопротивлялась Дания отчаянно, хотя
и недолго – всего 1 (один) день. Биографы датского короля не перестают подчёркивать, что сей венценосец отнюдь не симпатизировал нацистам, добавляя при этом, что вёл он себя довольно осторожно, допуская уступки оккупантам. Но и то: а что бы вы на его месте делали? Гранаты из королевского дворца кидали? Со снайперской винтовкой на крыше залегли? Отмечается также, что имя доброго короля Христиана стало символом датской государственности и даже Сопротивления, чему способствовали некоторые его антинемецкие демонстрации. Вот об одной такой демонстрации, получившей название «телеграфного кризиса», мне и хотелось бы вам напомнить. В сентябре 1942 года получил Христиан Десятый к дню своего рождения поздравление от… кого бы вы думали? Ни за что не угадаете! Самого фюрера! Любопытное дело, однако: Королевство Датское оккупировано, а король датский как ни в чём не бывало сидит себе в своём дворце и работает с документами, а не чалится на шконке близ параши. Чудеса, да и только! Ну да нам, сиволапым, этого не постичь! Европа! Текст того поздравления я, честно сказать, искать поленился, но, думаю, какогонибудь нераскаянного вражину и упёртого сопротивленца вождь рейха поздравлять бы не стал. Что-то даже Сванидзе с Радзинским и Латынина с
Радзиховским не сказывают, чтобы Гитлер слал с 1941 по 1944 год аккурат каждое 21 декабря поздравительные телеграммы товарищу Сталину. Ну да ещё не вечер! Может, и услышим ещё такое. А что же король Христиан? А он – вместо полагавшейся по протоколу многословной ответной телеграммы – дерзнул ограничиться сухой благодарностью. В общем, вышел дипломатический «бунт, похуже Пугачёва». Фюрер был, понятное дело, взбешён. Конечно, раздражение ефрейтора-выскочки к венценосной особе, да ещё и Главковерху всех датских ратей и флотов было понятно: уели Его Величество безродного самодура, возомнившего себя Нибелунгом и Зигфридом! Тут-то Его Величество, поняв, что пересолил, решил дать задний ход и послал фюреру новый ответ в стиле «цирлих-манирлих». Да не тут-то было: злопамятный Адольф на новые реверансы внимания уже не обратил и стал завинчивать оккупационную гайку. Так грозная монаршая фига обернулась для подданных их новым утеснением. И пришлось бедным датчанам слать в рейх больше солёной кильки со шпротами в масле и копчёной салаки со свежими селёдками, чем до эффектного королевского демарша. Ну и, понятное дело, добровольцев на советско31
германский фронт. Так что к концу войны оказалось в сталинских лагерях ажно 457 датских голов – подданных благородного и храброго короля Христиана, служили они по большей части в дивизии СС «Викинг». В общем получалось, что воевало королевство им. Х.К. Андерсена на советско-германском фронте, позабыв про защиту самоё себя. Вы спросите: «457 горячих датских парней – это много или очень много?» Для сравнения: бок о бок с ними долбил кайлом мерзлоту 101 норвежец, а тачки катало 72 совершенно нейтральных шведа. Так что решайте сами. И завинчивал фюрер свою оккупационную гайку аж до десятого сталинского удара. Правду сказать, король Христиан Десятый был тоже не лыком шит и уже – после не то восьмого, не то девятого сталинского удара – стал всё больше упираться и запираться в своём королевском дворце и игнорировать становившиеся всё более слёзными просьбы оккупантов.
Злые языки из числа датских историков поговаривают, что запёрся их славный король вовсе не из чувства протеста, а от расстройства чувств, после того, как из-под его короны умыкнули с барабанным боем Исландию, подзуживаемую вовсю англоамериканцами. Но ведь на то они и историки, чтобы вечно рассказывать о своих монархах гадости. А что же товарищ Сталин? – спросите вы. – Как же он отреагировал на столь недружественную позицию короля Христиана и посылку его подданных на советскогерманский фронт? Ведь кому ни попадя шмайссер в руки не дашь – того и гляди тебе из него в спину пальнут. Доверяли как себе, значит, если всё же оружие в руки давали! Да, товарищ Сталин мог бы при случае припомнить Христиану Десятому его прегрешения, да и надоумить датских коммунистов возглавить процесс обновления датской Конституции 1915 года (со всеми вытекающими из этого для короля Христиана и его семейства последствия-
ми): референдум какойнибудь провести по типу исландского (об упразднении монархии). Или ещё чего в том же духе. Однако ж не стал ведь! А всё отчего? Да оттого, что весьма высоко ответную телеграмму короля Христиана Десятого фюреру оценил. И иногда даже в беседах с сатрапами её своим «Одиннадцатым ударом» называл. И при этом колечки дыма из трубки пускал в задумчивости. P.S. А злобные западники всё ж таки припомнили Христиану Десятому то, что он не успел вовремя покинуть страну, и потому не включили Данию в число стран-победителей. Да. И ещё. В Дании, сказывают, было даже подполье. А какой-то местный Кулибин обшил железом грузовик, превратив его в броневик. Однако выступить с него с пламенной речью, обращённой к своим верноподданным, королю Христиану так и не пришлось. Эка жалость!
ПОПЕЧИТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ НОТИН Александр Иванович (председатель) – президент автономной некоммерческой организации «Переправа», к.и.н. КОЗЛОВ Николай Борисович – заместитель председателя правления Пенсионного фонда РФ МАЛОВ Вадим Николаевич – председатель совета директоров Московского коммерческого банка НИКИТИН Александр Анатольевич – президент компании «Альфапро» ХУРИ М.М. – руководитель инвестиционной группы
РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ КАТАСОНОВ Валентин Юрьевич (главный редактор) – д.э.н., профессор кафедры международных финансов Московского государственного института международных отношений (университет) МИД РФ, член корреспондент Академии экономических наук и предпринимательства АНТОНОВ Валерий Александрович – к.э.н., доктор экономики индустрии Германии, профессор Государственного университета управления ЗАМОСТЬЯНОВ Арсений Александрович – к.ф.н, литератор, заместитель главного редактора журнала «Переправа» КОЗЛОВ Николай Борисович – заместитель председателя правления Пенсионного фонда РФ КУРКИН Борис Александрович – д.ю.н., профессор Московского государственного индустриального университета РЕШЕТНИКОВ Леонид Петрович – к.и.н., директор федерального государственного научного бюджетного учреждения «Российский институт стратегических исследований» ХОДАНОВ Михаил Алексеевич (ответственный секретарь) – главный редактор журнала «Переправа» (печатный орган АНО «Переправа»), член Союза писателей России, протоиерей ЧЕТВЕРИКОВА Ольга Николаевна – к.и.н., доцент кафедры истории стран Европы и Северной Америки МГИМО (У) МИД РФ Редакция не берёт на себя ответственность за публикацию присылаемых материалов в полном объёме. В несокращённом виде материалы помещаются на сайт www.pereprava.org
Дизайн, вёрстка – А.Ю. Молодцов Корректор – Ю.В. Познахирко Адрес редакции: Москва, Донская пл., д. 3; e-mail: info@pereprava.org Отпечатано в ИП «Пушкарёв», 127550, г. Москва, ул. Прянишникова, д. 8А. Тираж 1000 экз.
32
© А.И. Нотин, 2012