Владимир Сергеевич Соловьёв (1853-1900) Фото А. Айхенвальда, Москва. 1871
Тихая обитель И.И. Левитан. 1890
На Волге. Зрелище волжского половодья на полотнах Саврасова потрясло мальчика Левитана, но ещё полтора десятка лет прошло до той поры, когда он сам стал художником и ранней весной 1887 года сам оказался на волжских берегах. Настолько небывало разлилась в эту весну великая река, что от такого неожиданного впечатления бездонности и беспредельности окружающего пространства художник в письмах к близким забеспокоился не только о своём здоровье, но и о самой жизни.
Великий историк С.М. Соловьёв с детства мечтал стать «автором философской системы». Однако такая судьба в полной мере досталась не ему самому, а его сыну Владимиру. В большой семье Соловьёвых родилось двенадцать детей. Владимир был четвёртым ребёнком и получил своё имя в честь деда по матери – контр-адмирала, прославившегося в морских войнах России. Вспоминая свои детские годы, Владимир Соловьёв писал редактору «Вестника Европы»: «моей специальностью было исследовать течение ручьев и речек и глубину прудов и болот...» Благодаря особой духовной атмосфере родительского дома в сознание ребёнка вошла не только история народов и государств, но и история культуры, история естествознания и философии. Шестнадцати с половиной лет Владимир поступил в Московский университет и за три с половиной года прошёл через историкофилологический и физико-математический факультеты. День своего девятнадцатилетия Владимир отметил завершением своей первой научной работы с новым пониманием философии жизни. Опережая открытия биологов, Соловьёв настаивал на том, что в единой цельной природе борьбе за существование противостоит столь же реальная взаимная любовь и гармония, причём первенство бытия принадлежит не отдельным частям, а целому. Так начала складываться знаменитая соловьёвская концепция всеединства, в которой духовное и материальное природные начала сливались в нерасторжимое целое – всеобщий, вселенский организм. Пользуясь критерием всеединства, Соловьёв находил и безупречно анализировал главные уязвимые места предшествовавших философских систем, в первую очередь систем позитивистских. В двадцать лет юноша сдал в Москве семнадцать кандидатских экзаменов, а через год в Петербургском университете защитил магистерскую диссертацию. Один из присутствовавших на защите профессоров заметил: «Никогда мне не случалось встречать такую умственную силу лицом к лицу... Если будущая деятельность оправдает надежды, возбуждённые этим днём, Россию можно поздравить с гениальным человеком». Мысль Соловьёва о том, что в природе обязательно должно быть полноценное жизненное начало, противодействующее борьбе за существование и образующее вместе с ним нерасторжимое всеединство,
Владимир Соловьев Фотография. 1870 Озеро Русь И.И. Левитан. 1899-1900 Фрагмент картины Исаак Ильич Левитан (1860-1900) Автопортрет. 1880-е
Потом ещё три лета подряд привыкал он к чудесной реке, вбирал её в себя, становился полноправным жителем её берегов, да ещё и представителем Волги в Москве – волжско-российским живописцемфилософом. Начав живописно осваивать многообразную великую реку с изображения разлива на притоке её Суре, Левитан год за годом создавал «Вечер на Волге», «Первую зелень. Май», «На Волге», «Баржи. Волгу», «После дождя. Плёс», «Вечер. Золотой Плёс», «Берёзовую рощу», «Золотую осень. Слободку», «Тихую обитель», «Свежий ветер. Волгу», «Весну – большую воду». Потом художник так же основательно и систематично изучал водный регион Волжских Истоков, граничащий с пушкинской Озёрной страной Псковщины. Для Всемирной Колумбовой выставки в 1893 году в Чикаго Левитан создал «Вечерний звон» – своеобразный авторский вариант мотива «Тихая обитель». Лирическим воспоминанием о Пушкине прозвучала картина «У омута». В 1894 году родилось монументальное эпическое полотно «Над вечным покоем», о котором писатель В. М. Михеев отозвался так: «Это... не пейзаж, а картина души человеческой в образах природы». Многие крупные русские художники мечтали о больших полотнах, которые в народном сознании можно было бы поставить рядом с лермонтовскими поэтическими строчками о России: «Разливы рек её, подобные морям...». Левитана можно уверенно назвать не только поэтом по-морскому разливающейся Волги, но и поэтом преизобильных водой российских озёр. Первым таким навсегда запечатлённым естественным водоёмом в труднейшей левитановской задаче было озеро Удомля под Вышним Волочком. Оно-то и стало героем по-пушкински глубоко патриотической картины «Над вечным покоем». Второй такой картиной должно было быть «Озеро Русь», но для её полного завершения Левитану не хватило жизни.
Хронология достижений отечественной общественноисторической мысли XVIII – начала XX вв.
Вечер на Волге И.И. Левитан. 1887-1888
После дождя. Плёс И.И. Левитан. 1889 На стр. 174: Лев Ильич Мечников (1828-1888) Свежий ветер. Волга И.И. Левитан. 1895 На стр. 175: Весна – большая вода И.И. Левитан. 1897 Речная сеть Волжского бассейна
Лев Мечников Исторические реки – – великие воспитатели человечества Под страхом неминуемой смерти река-кормилица заставляла население соединять свои усилия на общей работе, учила солидарности, хотя бы в действительности отдельные группы населения ненавидели друг друга. Река налагала на каждого отдельного члена общества некоторую часть общественной работы, полезность которой познавалась впоследствии, а вначале бывала непонятна громадному большинству. Очень часто это большинство было не в состоянии дать себе отчет о плане исполнения общей работы. Вот где истинный источник того боязливого благоговения и чувства уважения, проявленных народами по отношению к рекам, этим божествам, по верованию древних народов дающих пищу людям, омертвляющих и оживотворяющих, открывающих свои тайны только немногим избранным, которым они и поручают управление
подтвердилась уже через пять лет. В 1879 г. на собрании Петербургского общества естествоиспытателей выступил с докладом известный в России зоолог, профессор Карл Кесслер. Из его исследований следовало: не конкуренция и не борьба за существование, а великая тяга всех живых существ к объединению и единству – особый закон природы и главный фактор развития всего органического мира. А ещё десять лет спустя по этому же поводу обнаружились и другие доказательства, которые задевали не только философские изыскания и находки Владимира Соловьёва, но ещё в большей степени продолжали и развивали традиции историко-географических работ его отца – Сергея Михайловича. В Париже на французском языке появилась книга Л.И. Мечникова с неожиданным названием – «Цивилизация и великие исторические реки», изданная, к сожалению, уже после смерти автора. В полном смысле слова рукопись её была спасена для истории учеником Карла Риттера – французским географом Элизе Реклю, который своим научным подвижничеством сильно напоминал С.М. Соловьёва. Как и старший русский коллега, Реклю непрерывно писал, издавал ежегодно и выпустил за свою жизнь 19 томов (как ни удивительно – тоже 19!) всеобщей географии под общим названием «Земля и люди». Как и Соловьёв, Реклю обладал большим литературным дарованием, и также очень любил писать о реках. Не только о речных изгибах и островах, «дрожащих под напором вод», но и о воде как «символе движения на Земле», о реках, «в своих волнах несущих также историю и жизнь народов». Учёный воодушевлённо составлял «описание одной воображаемой реки, на которой наблюдались бы все явления, совершающиеся на разных реках земного шара»; дальновидно рекомендовал, «чтобы инженеры стали смотреть на весь бассейн реки, как на нечто неделимое и прилагали бы свой труд больше к области источников, чем к главному течению реки.» По мнению Реклю, совпадающему с мыслью С.М. Соловьёва, «Реки не кладут непроходимой границы между народами; они не обособляют эти народы один от другого, а наоборот помогают их взаимному общению; реки – это, так сказать, материки, находящиеся в движении». Элизе Реклю совершил великодушный поступок и научный подвиг, завершив незаконченную рукопись своего друга, для которой тот более двадцати лет собирал необходимые материалы. В предисловии Реклю высказал надежду, что книгой будет открыта новая эра в истории науки. Необыкновенна личность автора книги Л.И. Мечникова, брата известного русского учёного-физиолога. Молодые годы Льва Мечникова – друга, сподвижника и адъютанта Д. Гарибальди – были наполнены участием
в борьбе итальянского народа против завоевателей, а на склоне лет он в звании профессора преподавал в Лозаннском университете сравнительную географию и статистику, был автором более четырёхсот научных работ. «Ещё не так давно, – отмечал в предисловии Э. Реклю, – историки почти не занимались вопросом о влиянии Среды на человека, считая это оскорбительным для достоинства человеческого рода. Природа – если историки решались говорить о ней, являлась для них только своего рода ареной, на которой должна разыгрываться заранее составленная драма. Реки и моря, горы, лес – всё это было создано для человека, подобно тому, как аллеи проводятся для прогулок владельца...Характер цивилизации и социального строя зависит, главным образом, от того способа приспособления к условиям окружающей среды, какой практикует данный народ. Только благодаря солидарности, свободному объединению усилий совершается всякий процесс. Мы знаем теперь, что если нашим потомкам суждено будет достигнуть высшего развития науки и свободы, то этому они будут обязаны только взаимному сотрудничеству, взаимной помощи, из которой мало-помалу разовьётся истинное братство». Мечников проанализировал влияние на развитие цивилизаций различных компонентов природных условий – астрономических, геологических, геоморфологических, почвенных, метеорологических, ботанических и зоологических. И в конечном итоге остановился на признании особой роли проточных вод. Реки, по его соображению, синтезируют наиболее благоприятные физико-географические условия земной поверхности. Сложные формы общественной жизни, все первоначальные цивилизации формировались и достигали своего расцвета на берегах больших исторических рек. Мечников утверждал, что реки усиливают взаимную зависимость людей, умножают и укрепляют социальные и разнообразные кооперативные связи, контролируют коллективный труд. Для отслеживания общего хода всемирной истории учёный как своё достижение предложил вполне определённый критерий – фактическое вековое нарастание свободных объединений усилий людей, общечеловеческой солидарности. Сформированная Мечниковым новая географическая теория прогресса и социального развития современных обществ не долго оставалась в одиночестве. Ещё один выдающийся русский друг Э. Реклю – революционер П.А. Кропоткин – встал на этот же путь объяснения хода всемирной истории. Находясь за свою бунтарскую, мятежную деятельность во французской тюрьме, Кропоткин прочёл доклад К. Кесслера на Первом
народом наподобие того, как управляет судьба. ..."Избранными" неизменно всюду и везде оказывались жители берегов рек с одинаковыми особенностями. Каждая из четырёх великих культур древности, как свидетельствует наше изучение, является результатом гидрологических систем тех стран, которые служили им колыбелью и, сообразно с этим, культурная история во всём Старом Свете представляет собою тяжкую задачу, заданную человеку физико-географическими особенностями страны. Делая такое обобщение, я снова повторяю, что далёк от мысли поддерживать идею речного фатализма. По моему убеждению, на всём беспредельном пространстве материков Старого Света истинным творцом истории следует считать вообще среду, а река имеет здесь значение лишь потому, что является как бы синтезом многочисленных географических условий. Таков нормальный ход вещей, но мы не должны упускать из виду, что всякая естественная эволюция подвержена многочисленным уклонениям и что ни одно жизненное явление не происходит так просто и однообразно, как методически производимый в лабораториях опыт. Красноречиивый пример четырёх великих древних цивилизаций кажется мне достаточным для того, чтобы доказать, что нигде на всём свете не имел места факт развития цивилизации вне речной среды, внушающей своим обитателям чувство ясно выраженной и последовательной солидарности, но это не мешает мне признавать, что сознание необходимости солидарности может быть внушено человеку географической средой и помимо посредничества рек. ...Смерть или солидарность – других путей перед человечеством нет: если оно не хочет погибнуть, то люди неизбежно должны прибегать к солидарности и к общему коллективному труду для борьбы с окружающими неблагоприятными условииями физико-географической среды. В этом заключается великий закон прогресса и залог успешного развития человеческой цивилизации.
Владимир Соловьев Фотография 1870-х Исаак Левитан на охоте Фотография Тишина И.И. Левитан. 1898
съезде русских естествоиспытателей и начал свои оригинальные исследования, результаты которых по готовности публиковал в научнопопулярном лондонском журнале «Девятнадцатое столетие». Русского заключённого особенно возмутило представление английского биолога Т. Гексли о всей земной жизни как о «кровной схватке зубами и когтями». Около десяти лет потребовалось Кропоткину, чтобы по-настоящему восстать против таких взглядов. В 1890 г. им были опубликованы статьи «Взаимопомощь среди животных» и «Взаимопомощь среди дикарей». В следующем году появилась статья «Взаимопомощь среди варваров», в 1892 г. – «Взаимопомощь в средневековом городе», а ещё через год – «Взаимопомощь в настоящее время». Несколько позднее Кропоткин объединил все эти работы в одну книгу «Взаимная помощь как фактор эволюции». В 1891 г. о книге Л.И. Мечникова «Цивилизация и великие исторические реки» узнали многие российские читатели. Владимир Соловьёв опубликовал на книгу свою рецензию. И впоследствии этот мечниковский труд не раз рецензировался в отечественной периодике, а потом был выпущен четырьмя изданиями. В год выхода книги Л.И. Мечникова Владимир Соловьёв вместе с Н.Я. Гротом основали в Москве новый журнал «Вопросы философии и психологии», предназначенный для свободного и всестороннего теоретического обсуждения психологии человека, теории знания и учения о мире. В качестве целей были заявлены общее развитие человеческого сознания и воли, выработка общего цельного миросозерцания, прочных, ясных и сознательных начал для нравственной деятельности. И здесь точно так же, как во времена Карамзина и Погодина, обнаружилось отсутствие своего, русского философского языка, философских терминов и речи, отсутствие выработанного философского учения. Редакция принялась настойчиво создавать коллектив авторов, способных работать согласованно во имя заявленных журналом необычных целей. В первой книжке «Вопросов философии и психологии» Соловьёв опубликовал давно обещанную журналу статью «Красота в природе», где писал так: «Всеобъемлющее небо прекрасно, во-первых, как образ вселенского единства, как выражение спокойного торжества, вечной победы светлого начала над хаотическим смятением, вечного воплощения идеи во всём объёме материального бытия... К световому прекрасному принадлежит и красота спокойного моря. В воде материальная стихия впервые освобождается от своей косности и непроницаемой твердости. Этот текущий элемент есть связь неба и земли, и такое его значение наглядно является в картине затихшего моря, отражающего в себе бесконечную
синеву и сияние небес. Ещё яснее этот характер водяной красоты в гладком зеркале озера или реки... От явлений спокойного, торжествующего света переходим к явлениям подвижной и кажущейся свободною жизни в неорганической природе... Этою красотою видимой жизни в неорганическом мире отличается прежде всего текущая вода в разных своих видах: ручей, горная речка, водопад. Эстетический смысл этого живого движения усиливается его беспредельностью, которая как бы выражает неутолимую тоску частного бытия, отделенного от абсолютного всеединства.
Волна в разлуке с морем Всё ропщет и вздыхает Не ведает покою, В цепях и на просторе, Ключом ли бьёт кипучим Тоскуя по безбрежном, Иль катится рекою, Бездонном синем море». В пятой книжке журнала Соловьёв опубликовал продолжение этой статьи под названием «Общий смысл искусства», а в девятой книжке пришёл черёд высказать своё отношение к книге Л.И. Мечникова. Статью о ней Соловьёв назвал коротко и многозначительно – «Из философии истории». И с первых строк повёл разговор о самом насущном в этой замечательной книге – о делении Мечниковым всемирной истории на три главных эпохи: речную, морскую средиземноморскую и океаническую. Высшую социальную суть истории, по Мечникову, философ обозначил как рождение и развитие свободной солидарности, добровольной и сознательной взаимопомощи всех и каждого в общем культурном труде и подвиге. Если к понятиям «солидарность» и «взаимопомощь» с их различными эпитетами-определениями современники Соловьёва начинали постепенно привыкать благодаря трудам историков и естествоиспытателей, то представление об «общем культурном труде и подвиге» здесь уже специфическое соловьёвское. В его учении о всеединстве изложены основы мирового целого, вселенского братства, цельного человека, цельного знания и бытия. В 1878 г. Владимир Соловьёв познакомился с чрезвычайно скромным человеком, библиотечным служащим Николаем Фёдоровичем Фёдоровым, автором самобытной концепции «Философия общего дела». Безграничная вера Фёдорова в коллективный разум землян сделала его первым
Петр Алексеевич Кропоткин (1842-1921) во время окончания Пажеского корпуса в Петербурге (1861) и в период службы в Сибири и на Дальнем Востоке (1864) Звенигород И.И. Левитан
философом-космистом, привела к выводу о неизбежном широком выходе земного человечества в космическое пространство. Таким образом, за водной океанической эпохой, впервые обозначенной Л.И. Мечниковым, должна следовать эпоха освоения воздушного океана Земли, а затем и океана космического – планетного и звёздного. С какими нравственными категориями земной человек начнёт осваивать вселенную? Наставническая работа Фёдорова с читателями московских Чертковской и Румянцевской библиотек тоже не прошла бесследно для философии. Один из самых способных фёдоровских учеников Константин Эдуардович Циолковский доказал самостоятельность космических знаний, создал космическую философию, открывшую ещё при его жизни реальную дорогу в космическое пространство. Выдающимся продолжателем философии Циолковского стал учёный-калужинин Александр Чижевский. Он был ещё и видным историком, медиком, инженером, известным художником и поэтом. Главная известность Чижевского связана с открытием им новой науки – гелиобиологии. Его прославленные книги «Земное эхо солнечных бурь» и другие хорошо известны читателям. В.С. Соловьев Ю.И. Селивёрстов Фон: Автограф 27.02.1895 «Если желанья бегут словно тени...» Николай Фёдорович Фёдоров (1828-1903) На стр. 180-181: Золотая Осень В.Д. Поленов. 1893
Николай Фёдоров, Владимир Соловьев, Лев Николаевич Толстой (1828-1910) Л. Пастернак На стр. 179: Александр Леонидович Чижевский (1897-1964) у мольберта Город Вятка, где жил и учился Константин Циолковский Неизвестный художник Деталь картины Коллаж: Костя Циолковский в возрасте 6-7 лет Фотография. 1863-1864 Приводнение космического корабля Из книги «Завоевание неба» Г.И. Солодкова под редакцией К.Э. Циолковского
Владимир Соловьев Из философии истории Недавно умерший Лев Мечников в своей замечательной книге... делит всемирную историю на три главные эпохи. В первой – речной – выдвигаются обособленные, более или менее деспотически сплочённые культурные массы, расположенные по большим рекам (Нилу, Тигру и Евфрату, Инду и Гангу, Жёлтой и Голубой рекам). Вторую всемирно-историческую эпоху – средиземноморскую – открывают великие мореплаватели древнего мира, финикяне, продолжают греки и римляне, заканчивают средневековые европейцы. Здесь мы видим культурные группы уже гораздо менее обособленные извне и гораздо более расчленённые внутри, с более или менее сложной, но непременно аристократической или олигархической организацией, с подвижными и изменчивыми формами наверху, но всегда на основании более или менее полного порабощения низших классов. Наконец, со времени великих открытий XV века занялась заря третьей всемирной эпохи – океанической, когда активная историческая часть общества, не ограничивая своего культурного движения ни бассейнами великих рек, ни бассейном Средиземного моря, распространяет свою деятельность на весь земной шар по широким путям Атлантического,
а потом и Тихого океана. Хотя эта новая эпоха только ещё начинается, ещё только устанавливает, так сказать, свои внешние рамки, однако главные отличительные черты её могут быть указаны с достоверностью на основании общего хода истории и уже достигнутых результатов. Несомненно, человечество в эту новую эпоху идёт (хотя и не прямолинейным путём) с одной стороны к всё большему и большему сближению и взаимному проникновению больших групп (племенных, народных и т.д.) некогда совершенно разобщённых, или же исключительно враждебно сталкивавшихся между собой, а с другой стороны, в соответствие этому международному универсализму, внутри каждой национальной группы принудительное единство целого и роковая от внешних условий жизненной борьбы зависящая субординация общественных классов всё более и более заменяется свободной солидарностью, добровольной и сознательной взаимопомощью всех и каждого в общем культурном труде и подвиге. Таким образом, вместо принудительно-объединённого социального механизма восточных деспотий и вместо принудительно-дифференцированного социального организма классической и средневековой жизни должен образоваться истинно человеческий, на сознательном альтруизме основанный и свободным согласием определяемый союз людей, хоть и не одинаковых по естественным качествам, но равномерно участвующих в общих благах культурного существования. ...Схема, развитая Мечниковым с несомненной оригинальностью, отличается большой определённостью своей главной основы. ...Истинная солидарность не есть благо большинства, а благо всех и каждого без исключения.
И. Северянин Родник Восемь лет эту местность я знаю, Уходил, приходил, — но всегда В этой местности бьёт ледяная Неисчерпываемая вода. Полноструйный родник, полнозвучный, Мой родной, мой природный родник, Вновь к тебе (ты не можешь наскучить!) Неотбрасываемо я приник. И светло мне глаза оросили Слёзы гордого счастья, и я Восклицаю: ты — символ России, Изнедривающаяся струя!
А. Чижевский Гений Жить гению в цепях не надлежит, Великое равняется свободе И движется вне граней и орбит, Не подчиняясь людям, ни природе. Великое без Солнца не цветёт: Происходя от солнечных истоков, Живой огонь снопом из груди бьёт Мыслителей, художников, пророков. Без воздуха и смертному не жить, А гению бывает мало неба: Он целый мир готов в себе вместить, Он, сын Земли, причастный к силе Феба.